— Тише, госпожа ведьма, я не кусаюсь, — усмехнулся Вальдер Грайвен, шагнувший из-за поворота. Специально караулил, что ли?
— Я иного мнения, — процедила сквозь зубы, лихорадочно соображая, чем бы угостить неугомонного лорда, чтобы донести до него недопустимость такого поведения и одновременно не покалечить.
Не то чтобы его жаль… Просто отвечать за причинение вреда благородному здоровью не хотелось. Дома и так один пострадавший имеется, не стоит увеличивать их число и степень своей вины.
Но он удивил. Даже не попытавшись приблизиться, склонил голову и покаянно произнес:
— Прошу прощения, госпожа Эмма. Я вел себя невероятно грубо. Я был пьян… Простите, обычно я не позволяю себе подобного.
Обычно, да.
Обычно и я не прощаю подобного, но в свете ночных приключений и собственного поведения пришлось срочно пересмотреть принципы и милостиво даровать прощение заблудшему лорду.
Кто из нас не без греха?
Разве что Илина. С ней было невероятно легко и радостно, и постепенно невеселые мысли и страхи отпустили. Жаль, усталость осталась. И не просто осталась, еще и усилилась. Настолько, что я умудрилась провалиться в сон на уютной лавочке, скрытой от посторонних глаз густыми зарослями черемухи, прямо посреди разбора одного простого, но интересного плетения.
И снилось мне синее озеро и отражающийся в его водах парящий в столь же синем небе дракон…
Который, неожиданно приблизившись, обдал горячим дыханием и до крайности раздраженным голосом прогремел:
— Немыслимая наглость!
Я подскочила, не понимая, где я и что происходит. Сердце стучало как бешеное, руки дрожали… одуряюще пахла черемуха, а теплый клетчатый плед от резкого движения сполз на траву. Его точно не было. Илина принести не поленилась. И уставшую наставницу будить не стала, пожалела, позволила отоспаться… Чудо, а не девочка.
— Воспитывать надо было лучше, — послышался второй голос, принадлежавший Дерреку.
— Скажи это своей тетушке, — уже спокойнее предложил первый, по которому я опознала Атона Клайдана.
— Спасибо, но жизнь мне еще не наскучила, — сдержанно отозвался Деррек. — Успокойся, пожалуйста. Мы не можем быть уверены в том, что это он.
— Да неужели? — саркастично вопросил Атон.
Они стояли совсем близко: нас разделяла только разросшаяся черемуха. Пройти к моей лавочке можно было только по другой аллейке — или же продравшись сквозь плотно сплетенные ветви.
Послышались тяжелые шаги и столь же тяжелый вздох.
— Я устал, Дер. Ты не представляешь, насколько меня вымотал этот… бунтарь малолетний. И самое противное, что я его понимаю. Понимаю, но ничего изменить не в силах. И он это знает. И во всем винит меня.
