А потом, сильно за полночь, приснился старый сон. Вот они, два молодых консула, крадутся по дворцовым лабиринтам. За ними – отряд. Дворцовый переворот – такая непредсказуемая штука, никогда не знаешь, повезет или нет. Но тогда что-то нужно было делать. Старый император медленно выживал из ума, несмотря на все процедуры омоложения. Три сотни лет, как ни крути, в его организме почти не осталось родных органов. Даже кожа была синтезирована. Некоторые участки коры головного мозга пересаживали, а они приживались не так хорошо, как хотелось бы. Империя замерла на краю обрыва, казалось, вот-вот все рухнет. Надо было что-то делать. Кто-то должен был взять на себя ответственность.
Но они оказались не готовы к тому, когда из-за поворота на них вышел бионик.
Вернее, никто не знал тогда, что щуплый бесцветный человечек обладает даром изменять живое.
Да и не было их в империи, самый загадочный орден – только там воспитывали и обучали таких – находился где-то в системе Крайстон, а уже оттуда они, как тараканы, расползались по галактикам.
Но каким-то невероятным образом бионик оказался на страже императорских покоев.
И никто – ни он, ни брат – не поняли, что это бионик. Ровно до тех пор, пока не накрыло удушающим облаком проклятия.
Ощущать, как меняется, крошится и тут же перестраивается твой геном, – больно. Свет меркнет перед глазами, грудь бионика начинает дымиться, потому что в него стреляют. И все.
Он проснулся с криком. Снова вдыхал отравленное облако, снова плавилась кожа, снова менялся он сам – незримо, но необратимо. Сердце колотилось где-то в горле, грозя выскочить.
Нащупал коробку с сигарами и, лежа в промокшей от пота постели, закурил, глядя в темный потолок.
Хронограф показывал три часа утра по Рамосу.
Почему бионик? И почему, даже если бионик, то ограничился изменяющим проклятием, а не положил весь отряд?
Напрашивался ответ, что бионик вовсе не охранял императора. Возможно, прибыл во дворец для решения каких-то вопросов, связанных с орденом. А может, и не умел он ничего, кроме как проклинать… теперь уже не разберешься. Все в прошлом, ничего не изменить. И сын медленно, необратимо превращается в акда. Когда процесс завершится, он перестанет быть человеком, потеряет способность мыслить как человек. Придется отправить его в систему Арзан-туэ, которую, собственно, облюбовали эти негуманоиды.
Дарс нервно докурил сигару, сел на постели. Понятное дело, что спать уже не получится.
