К концу дня в рощу приходит Климов.
— Надоело дубы сторожить?
— Наше дело такое, — солидно ответствует Санька.
— Айда с нами на курсы трактористов. Ускоренные, третий класс поначалу дадут. Специальность все-таки. И в армии пригодится.
— Надо подумать, — безразличным голосом говорит Санька.
— Подумай, — Климов усмехается. — Завтра первое занятие.
…Перед уходом на работу мать будит Саньку.
— Завтрак на столе, не засни опять. Вещмешок я тебе уложила. И не лезь больше на рожон. Как с быком тогда. Медали за это не дают.
Наскоро коснувшись лица мокрой ладонью и таким образом умывшись, Санька стоя завтракает. Надев затем вещмешок, он выходит из дома, запирает дверь, кладет ключ в условленное место.
Идти надо долго. Сначала по большаку, затем свернуть на проселочную дорогу. А там — полевой стан. Вместе с Санькой шагают Климов и Ставцев. Климов идет впереди — виден его коричневый в серых волосках затылок. Санька отстает, спотыкается. Вещмешок неудобный какой-то. Кажется, будто сидит в нем увесистый толстяк в тянет за плечи: «Стой, не ходи!» Но идти надо. Долго идти.
— Устал? — оборачивается обогнавший его Ставцев. — Давай мешок.
— Мне не тяжело.
— Вижу! А мой совсем легкий. Давай.
Санька отдает вещмешок. Теперь легче. Но на душе кисло…
Старый колесный ХТЗ не слушается. Мотор то и дело глохнет. А когда Санька хочет включить первую скорость, трактор пятится назад.
— Эй! Задавишь! — кричит Ставцев, соскакивая с плуга.
— Разве это трактор? — ворчит Санька. — Старая рухлядь! Вот на ЧТЗ бы…
Огромный гусеничный ЧТЗ ведет Климов. Когда Санька предлагает поменяться, тот удивленно поднимает выгоревшие брови:
— Чего выдумал! К машине привыкать надо.
Ночуют в фургоне, вместе с настоящими трактористами. Тесно и холодно. Все пропахли керосином. Шумят, рассказывают анекдоты, гогочут. Неужели они не устали, не хотят спать? Наконец Саньке вроде начинает что-то сниться. Что-то очень интересное, но неуловимое. Сон только-только начался. Какой-то страшно интересный сон… И вдруг:
— Подъем!
Где-то кричат петухи: «Кукуру-уза-а! Кукуру-узу-у!»
Кто-то уже завел мотор, разогревает. Саньке хочется хоть чуточку постонать, покряхтеть. Но стыдно. И левый глаз почему-то плохо раскрывается. Опух, что ли?
После душного фургона утренний воздух кажется особенно чистым, дышать бы и дышать. Только очень уж холодно.
Санька долго не может завести мотор. Подходит бригадир.
— Чему вас только учили? Вот что, пацан, садись-ка на прицеп. А ты, черноглазый, сегодня баранку крутить будешь.
