– Довыступался?! Прекращай тут всякую чушь молоть!
– А чё случилось?
– Чё случилось?! Они ищут, кто убил этих попрошаек, расправился с Абу Зейдуном и удавил офицера у шлюх в борделе Умм Рагад.
– Да я тут при чем?!
– Эти твои фантазии до добра не доведут… Когда американцы тебя сцапают, знаешь, что с тобой сделают? Один Аллах ведает, что они на тебя повесят…
Сердце Хади заколотилось, но он закончил обед и поклялся сам себе, ничего не сказав своему приятелю Азизу, что с этого дня даже упоминать не будет про труп. Азиз же рассказал ему о выпивохе, который якобы видел, как бандит разделался с попрошайками. Он смог рассмотреть, что у преступника неуклюжая фигура и уродливый, будто распоротая рана, рот. А вот Умм Рагад и ее девочки сообщили полиции, что разбойник, который напал на них в темноте и задушил храпящего в кровати у одной из них офицера, был какой-то липкий, измазанный чем-то вроде крови, а может, томатным соком. Когда он, убегая, взобрался на крышу, парни, у которых было с собой оружие, а сейчас много кто его носит, по нему с десяток пуль выпустили. Все прошли навылет, а преступник как ни в чем не бывало с легкостью перепрыгнул с одной крыши на другую и пропал из виду. И последнее. Умм Салим на днях сказала… Хотя один Аллах ведает, что нам готовит завтрашний день! Может, это еще не конец. Так вот, Умм Салим утверждает, что, когда она сидела у ворот своего дома на лавочке, мимо прошел очень странный человек в полинявшей куртке, как у военных, и кепке, надвинутой на глаза так, чтобы скрыть лицо. Он шел как раз со стороны салона Абу Зейдуна и смотрел себе под ноги. Когда он поравнялся с ней, она разглядела его. Такое страшилище! Не приведи господь! От одного взгляда мурашки по коже. Умм Салим трезвонила о незнакомце всем, кто перед ней останавливался, и уверяла, что это и был убийца Абу Зейдуна. В тот же вечер к ней домой заявились сыновья убиенного и угрожали расправой всей ее семье, если она еще хоть раз заикнется об этом. Их отец умер от инфаркта! И точка!
– За себя не боишься? – закончил Азиз аль-Мысри и пошел обслуживать вошедших в кафе посетителей.
Хади Барышник остался сидеть на своем месте, рассматривая через стекло проезжающие по центральной улице машины. Он достал из кармана пачку сигарет и закурил. Курил молча не менее получаса, чего раньше с ним не бывало. О своих делах, которыми он обычно занимался после полудня, он сегодня позабыл. Страх разрастался. А ведь, может статься, это не выдумка! Он глубоко задумался, повторяя про себя по порядку все, о чем только что узнал от Азиза аль-Мысри. И чем больше он сопоставлял факты, тем тверже убеждался, что только ему одному ведомо, что происходит на самом деле. Он все понял, когда услышал о томатном соке, да и фигура эта ему знакома, судя по описаниям, и рот, как рана от уха до уха, швы на лбу и веках, крупный нос…
