А однажды вечером где-то в переулках аль-Вазирийи он столкнулся с гражданином 341. Тот сам назвал ему свой порядковый номер, склонился перед ним и поцеловал руку. Он признался, что не знает, что случилось с остальными, кто погиб, а кто выжил под градом обрушившихся на них пуль. Он продолжал верить, что можно восстановить прежний порядок, но где искать номер 342 или 340, кто они вообще и с какого номера вести счет новеньким, сколько вообще сегодня насчитывается граждан и какие номера освободились, он не знал.
Ночью тело Безымяна стало источать тошнотворный запах гнили. А на следующий день его ждала случайная встреча с одним из тех, кто уверовал в него как в Спасителя. Тот человек смог провести его в свой дом в квартале аль-Фадаль незамеченным. Как только ворота за ними закрылись, этот уверовавший направился на кухню, вернулся оттуда с большим ножом и протянул его Безымяну, предложив себя в жертву. Пусть Безымян убьет его и возьмет необходимые части его тела. Безымяна сначала ошеломили его слова, но после некоторых колебаний, взвесив все «за» и «против», он согласился с тем, что это неплохая идея. Другого пути у него не было! Так не поднимется шума, на который могут сбежаться соседи, а ему нужно время, чтобы провести себе несколько операций.
Пришлось вскрыть уверовавшему в него вены, чтобы тот умер тихо и не в страшных муках, впав в беспамятство, прежде чем отойти в мир иной. Безымян решил не убивать его одним из тех способов, которыми он расправлялся с врагами, вспарывая им животы или перерезая горло. Как и любой на его месте, он вскрикнет от боли, инстинкт подскажет ему держаться за жизнь из последнего, и он привлечет к ним ненужное внимание.
Безымян засомневался, что старушка, слушающая его, или, как она сама считала, призрака сына, пропавшего двадцать лет назад, проявляла искренний интерес к тому, о чем говорит ей ее страшный гость.
Она уже давно собиралась лечь спать, а Безымян был настроен на разговор до самого утра. У него столько всего ей рассказать! Но зачем? Чего ему от нее надо? Если бы в нем было хоть что-то от ее кровиночки, он почувствовал бы, что она сама стоит на пороге смерти. Все вокруг ждут ее кончины, но она еще поборется.
– Почему бы тебе не отдохнуть, сынок? Давай постелю тебе во дворе, – сказала она, чтобы прекратить эту затянувшуюся, казавшуюся ей никчемной беседу.
Он не мог не понимать, что она, настаивая на своем, пытается вернуть его в реальный мир. Ему действительно захотелось согласиться с ней, прилечь на мягкий матрас и уставиться в клочок неба над головой. Но такая жизнь не для него!
