В темноте вспыхнули огоньки сигарет. Они разговорились, и через час до сих пор державший себя в руках офицер заключил, что Хади аморальный тип, врун, да к тому же еще и умом тронутый. Однако не исключено, что он скрывает настоящего преступника и не желает его выдавать властям. Он предлагает не забирать его в участок, поскольку в полиции старик опять начнет нести свою небывальщину и они не смогут ничего от него добиться. Им не останется ничего, как освободить его на следующий же день или передать американцам, в тюрьме у которых он вообще сгинет среди сотен арестованных, и тогда они потеряют единственную ниточку, которая ведет их к преступнику без имени.
В конце концов они решили отпустить пьянчугу на все четыре стороны, однако установить за ним слежку, чтобы узнать, куда он ходит и с кем встречается. Главное, чтобы он чувствовал себя в безопасности и не обнаружил хвост.
Они включили мощные фонари и осветили место. Хади лежал посреди двора на спине. Он был настолько обессилен, что, подними они его сейчас, не пришел бы в себя после жуткого приступа рвоты, вывернувшего его наизнанку.
Офицеры вновь учинили обыск и в стеклянной банке из-под кофе, заложенной между связок лука, обнаружили немного денег, принадлежащих Хади, которые он выручил за мебель Абу Анмара на рынке подержанных вещей. Второй офицер, все это время никак не проявивший себя, сунул деньги себе в карман, затем осмотрелся и захватил еще несколько безделушек, включая деревянный столик с металлическими ножками. Остальные растащили антиквариат – хрупкие люстры из стекла, овальные настенные часы с маятником. А один из подручных, набравшись смелости, вошел в глубь зловонной комнаты и отыскал картонную коробку с набором столовой посуды, на которую были нанесены портреты короля Гази и Фейсала Второго, изображение Абдель Карима Касема, здание международного вокзала, пейзажи и различные исторические сцены. Он оттащил свою тяжелую добычу к выходу и с ликующим видом распаковал коробку с сервизом на глазах у приятелей.
Аппетиты разгорелись, и офицер, чтобы еще больше запутать Хади, предостерег его:
– Этот барельеф с Девой – грех… Понимаешь?.. Разбей его!
Он направил яркий свет фонаря прямо в лицо Хади, который беззвучно зашевелил губами. Офицер подошел ближе и повторил свое требование.
– Не могу… Не могу… – с трудом проговорил Хади.
– Что значит не можешь? Не можешь или не хочешь?
– Нутро жжет все… Да будьте вы прокляты… Не могу подняться…
