«И потому, что я была искусным лжецом. И до сих пор им остаюсь».
— Ли. — Таннер перекатывается ко мне, но я отстраняюсь и сажусь.
Я не хочу смотреть на него, рассказывая остальное, поэтому притягиваю колени к груди и обнимаю их, сцепив руки.
Таннер тоже садится.
— Эй.
Он накрывает ладонью мои руки, но я не в силах расцепить свои пальцы. Они словно узел. Узел, который я не в силах разрубить.
«Подходящая метафора для всех сожалений в моей жизни».
— Я не верила, что сестру похитили до тех пор, пока нам не сообщили, что ее нашли. Безусловно, ее искали, но я почему-то была уверена, что она счастлива. Я представляла, что она уехала в Вегас или куда-то еще…
Мой голос ломается. Губы дрожат.
— Я видела видео с ее освобождением.
Я не поясняю, что любопытный сосед снял этот момент на телефон, а потом продал запись, поскольку здесь моя история обретает новый поворот. Суть не в том, как пропала и нашлась моя сестра. Дело в том, как я снова потеряла ее. И мою маму.
— Карсон? Боже мой… — Тайлер, похоже, сложил все воедино.
Почему я живу одна.
Почему внутри него что-то ёкает, когда он порой задумчиво смотрит на меня — ведь я похожа на сестру.
Почему я так и не сняла листовки с фотографиями пропавших девушек со стенда в кофейне.
— Похититель заманил в машину Эмили Карсон, когда она была на улице. Она голодала и продавала себя за еду.
Таннер процитировал газетный заголовок о моей сестре, но это только начало всей истории.
Я мну руками простыню на своих коленях. Мои пальцы больше не сплетены в узел, в отличие от мыслей в голове.
«Похититель пообещал Эмили двадцать долларов, если она отсосет ему. Она села в автомобиль, и он ее вырубил».
— Я была уверена, что она свободна.
По умолчанию, это означало для меня, что она счастлива. Эмили была достойна счастья, как никто другой. А на самом деле она проснулась прикованной в подвале дома похитителя. Ей помог случай. Электрик, которого вызвали заменить перегоревший предохранитель, в щели под дверью заметил ее ноги. Похититель не ожидал, что Эмили сумеет вытянуться так далеко. Ее руки были прикованы к стене цепью, и она чуть не оторвала себе запястья, вытягиваясь, но это того стоило.
— Полиция никогда не интересовалась, почему Эмили в первую очередь оказалась на улице и почему была готова сесть в машину незнакомца за двадцать баксов. Они считали ее обыкновенной проституткой, — пробормотала я, все еще комкая простыню.
«Окружной прокурор сказал, что Эмили вела беспорядочный образ жизни, и все ему поверили».
