— Да? У него уже есть представитель, — председатель показал на серого Евгения.
— Как это?! — удивился я, — я его даже не знаю.
— Молодой человек, — Евгений протирал очки, — я официально назначен вашим опекуном. Я думал, вы это поняли.
— Как бы я это понял?
— Ну, как же? В прошлую нашу встречу, я представился, как сотрудник комиссии по делам несовершеннолетних.
— Исчерпывающе, — кивнул я. — Но моего мнения никто не спрашивал.
— Молодой человек, мне очень жаль, но это не входит в компетенцию ваших пожеланий, — он умудрился произнести это сочувственно.
Зарождающийся жизненный опыт выдавал в нем первостатейную сволочь.
Я сидел за выщербленным, покрытым желтым лаком столом и смотрел на бьющуюся в стекло муху. Не без чуткости в голосе, Евгений Александрович рассказывал председателю о моем несчастливом положении, сетовал на несправедливость судьбы, но с воодушевлением взялся мне помочь в тяжелой ситуации.
— Мы подобрали для Олега семью в Белгородской области. Старый Оскол замечательный город. Семья пекарей. У них своих детей четверо, двоих еще взяли. С радостью примут и Олега.
— У меня свой дом есть, — подал я голос.
— Прости, мы это уже обсуждали. Это был не ваш дом. Его предоставило государство твоему отцу. Как леснику. Там теперь новые люди живут. На участке полно работы. Олег, не перебивай, пожалуйста.
— Новые люди?! Это мой дом!
Сергей Эдуардович положил мне руку на плечо и что-то утешающе заговорил.
— Там собаки наши! — я почти кричал.
— Уверен, что вопрос с собаками мы решим, — серый Евгений успокаивающе улыбнулся, — хотя это уже скорее зависит от желания твоей новой семьи. Желания и возможностей.
Я встал:
— Господин председатель, можно к вам обратиться?
— Чуть позже. Я дам вам слово.
— Мне сразу надо сказать, чтобы дальнейшее заседание не было бессмысленным.
— Хорошо, слушаю тебя.
— Я не поеду ни в какую Белгородскую область. Я не поеду жить ни в какую семью. Что мне не удастся учиться дальше, я уже понял, как и то, что у меня больше нет дома. Но, в конце концов, у нашей семьи есть квартира в Сыктывкаре. Я ее почти не помню, мне четыре года было, когда отца назначили на участок, но я не бездомный. Не надо меня пристраивать.
— Дело не наличии дома или квартиры, — покачал головой председатель комиссии, — дело в вашей дееспособности. До совершеннолетия о детях заботятся те, кто постарше. Ты пока еще подросток. А по поводу квартиры, вопрос я так понял, уже решен. Верно, Евгений Александрович?
