Духов было больше чем нас, и они были готовы к бою, а мы нет. Оружие сложено елочкой, основная часть бойцов спали в платках. Часовых надо полагать, вырезали, иначе духи просто не закрепились бы на опушке.
Взрывом меня откинуло спиной на торчащий из земли валун и я, без того оглушенный взрывной волной, забыл, как дышать. Лицо обожгло и залило кровью. В сознание пришел через пару минут, но пошевелиться не мог. Слышал, как рядом хрипит Серега. Хрипит и болезненно стонет. Слышал, как идет бой в лагере. Ребята, кто остался в живых после первых залпов, похватали автоматы и стали отстреливаться. Какое-то время успешно, так как располагался лагерь на высоте, а бой шел только с использованием стрелкового оружия. То ли мины у духов кончились, то ли своих боялись зацепить. Хотя гранаты применялись активно. Но теперь у духов было преимущество и в людях, и в свободе маневра и через пятнадцать минут все стихло. Потом послышались одиночные пистолетные выстрелы. Хунхузы добивали раненых.
Наше дозорное отделение втроем валялось недалеко от лагеря и не заметить нас уроды не могли. Шаги мягкая земля поглощала, но приближение духов я слышал отчетливо, так как пока они шли, беспрерывно переговаривались между собой. Гнусавая речь, веселые азартные голоса.
Шевелится я уже немного мог, но хорошо понимал, что делать этого нельзя. Убежать все равно бы не получилось, единственный выход — притворится мертвым. Вдруг пулю пожалеют.
Серега продолжал стонать рядом и первый выстрел достался ему. Алана слышно не было, и я был уверен, что его убило минометным залпом. Но духи в этом уверены не были, и раздался еще один выстрел.
Хотя мои глаза были закрыты, я физически чувствовал, как пистолет направлен мне в голову. Кажется, я даже вздрогнул, когда послышался сухой щелчок. Как я дернулся хунхузы не заметили, послышались ругательства и лязг возвращаемого в прежнее положение затвора.
Патроны кончились.
Судя по голосам их было двое. Один продолжал ругаться, второй что-то сказал насмешливо и тут меня схватили за волосы, послышался звук извлекаемого из ножен ножа.
Сейчас мне буду резать глотку.
Я по-прежнему не шевелился. «Вдруг пронесет», да и просто от животного страха не мог двинуться. Даже когда холодный металл коснулся шеи.
С моей шеи срезали серебряный крестик на шнурке, голову небрежно бросили обратно на землю. Забрали оружие, разгрузку, всего обыскали. Расшнуровали и сняли ботинки.
И ушли.
Я пролежал еще не меньше часа, прежде чем встал и шатающимся шагом двинулся к лагерю.
