Зато у стоявшего на четвереньках хунхуза был полный магазин. Очередной выстрел просвистел у самого моего уха.
Да когда он сдохнет?! Из него кровь хлещет, как из свиньи, а он на крючок жмет.
Дух упал на одно плечо и мутными глазами выцеливал меня.
Я отбросил бесполезный автомат и отпрыгнул в сторону. Хотя новым выстрелом он вспахал землю аж в пяти метрах от меня. Я продолжал уворачиваться, несколько пуль пролетели в опасной близости, но нужного теперь звука «клик» слышно не было.
Я устало попрыгал еще минуту, хунхуз больше не стрелял. Берег или патроны, или силы. Не сводя с меня тусклого немигающего взгляда, уперевшись автоматным рожком в землю, пытался поспеть дулом за моими прыжками.
Кинулся на него, когда он уронил автомат и прежде, чем поднял его снова, я, и сам, почти ползком, падая, подскочил к нему сбоку, схватил за волосы, задрал голову и провел кривым осколком ножа по горлу.
Хотелось прислониться к дереву и отдышаться. А то и просто лечь. Еще больше хотелось броситься к сумке с медикаментами. Но я вытащил из-за пояса убитого духа «зяблика» и обойдя поляну, пустил каждому валяющемуся телу пулю между глаз. Не нужны мне новые ожившие.
Только после этого, заплетающимися ногами рухнул перед сумкой и всадил в себя два тюбика аллилфанола. Один в бедро, другой в шею. Знаю, что нельзя и как это опасно. Говорю же, мне плевать было на правила.
Сразу вкатил себе еще изобромид, чтобы смягчить фосфорное отравление, наверняка начавшееся после обстрела.
Забрал у одного из духов «сангар» и направился к лейтенанту. Увидев его полный ужаса взгляд понял, что он не узнавал меня.
— Ефим, чего смотришь? Это же я.
О моем коридорном флирте с Вероникой Шабалов узнал в тот же день. Подозреваю, что благодаря пискле. Ее, к слову, звали Мариной. Узнал и ждал меня на дорожке аллеи ведущей к общаге.
— Ты с первого раза не понимаешь, значит, — кивнул он, только завидев меня, когда я вышел из-за поворота. И двинулся навстречу.
Игорь не собирался вести долгих дискуссий и бить меня начал сразу.
В своем воображении я уже представлял этот поединок. Только за сегодня раз пять. В нем я благородно позволял нанести Шабалову первый удар. Уворачивался, выпрямлялся, наносил четкий и правильный ответный «хук», затем сразу подсечку под колено. Как учил отец. Набрасывался сверху, брал на рычаг плеча и зафиксировав, добивался признания его неправоты и извинений.
С благородным ожиданием первого удара все получилось. А вот дальше пошло не по плану, так как увернуться мне не удалось. Бил он необычайно быстро. Метил в челюсть, попал по скуле и у меня из глаз полетели искры. Я впервые понял, что значит это выражение. Шабалов благородством не страдал, так как на руке у него был прозрачный, почти невидимый кастет.
