Земли Эйхара обширны, и в каждом их уголке чтят законы. Оставаться здесь опасно — если меня поймают, сразу же вернут хозяину. Но если покинуть Эйхар, добраться до свободного края — Нортейна — то никто и никогда не сможет назвать меня собственностью.
Пока голова была занята мыслями, пальцы закончили с пуговицами. Юбка с тихим шорохом упала к ногам. Блузку я стянула через голову и тоже бросила на пол. Выпрямилась и посмотрела на чернокнижника. Точнее, немного выше. Даже не видя его лица, я чувствовала смущение, стоя перед ним почти нагой.
— Я же сказал, оставить только сорочку. Чулки тоже снимай.
Я кивнула. Хотела приняться за туфли и даже попыталась поднять левую ногу, но опереться на правую, подвернутую, не смогла. Огляделась растерянно и прошла к свободному креслу. Справиться с обувью оказалось несложно, снять левый чулок тоже. С правым так ловко не вышло. Я спустила плотную ткань до самой щиколотки, попробовала перекатить образовавшуюся гармошку через пятку и едва успела закусить губу, сдерживая стон.
— Покажи, — потребовал чернокнижник.
Подался вперед и, не обращая внимания на заверения, что справлюсь сама, коснулся моей ноги. Я задержала дыхание. Смотрела на мощную фигуру, на склонившийся капюшон и боролась с мальчишеским желанием сдернуть тяжелую ткань. Одним движением развеять десятки слухов и сплетен, узнать правду. Кончики пальцев закололо от нетерпения. Пришлось закусить губу и отвернуться, лишь бы сдержать опасный порыв.
Чернокнижник ощупал мое колено, медленно провел рукой вниз, мягко надавливая, остановился у собранного чулка. Холодная гладкость его перчаток рождала на коже волны мурашек, заставляла все во мне испуганно замирать. Большим пальцем он обвел щиколотку, к чему-то примерился, а потом с силой сжал. Не сдержавшись, я вскрикнула. Дернулась и неосознанно ухватилась за широкие плечи.
По ноге разлился холод. Стремительно, яростно, словно воды горной реки. В ее потоках боль превратилась в тонкую ветку, которую подхватило и унесло течением. Затем схлынул и холод. Не скрывая облегчения, я шумно выдохнула. Уронила голову себе на ладонь и прикрыла веки. На секунду, всего на мгновение — пока не ощутила запах жженого дерева. А ощутив, испуганно отпрянула.
Из-под капюшона вновь послышалась усмешка. Чернокнижник отпустил мою ногу и вернулся в кресло.
— До сорочки, — напомнил он. — Я жду.
Глядя в пол и изо всех сил стараясь побороть смущение, я стянула чулок. Потом, повинуясь жесту, встала, отошла на два шага. Медленно обернулась, позволяя рассмотреть меня со всех сторон, и застыла, стоило чернокнижнику того потребовать. Он вновь приблизился. Коснулся моего левого плеча, где от давно перенесенной красной лихорадки остался алый струп, накрыл его облаком тьмы, будто на что-то проверяя. Потом довольно кивнул и вышел.
