— Спи, Эвелин. Теперь тебя ничто не потревожит.
Мужчина поднялся с кровати и зашагал к двери.
— Постойте! — окликнула я. Дождалась, когда он обернется, и спросила: — Что особенного в отметине после красной лихорадке?
— Ничего. Просто хотел убедиться, что ты переболела давно.
В груди разлилось разочарование. Уголки губ невольно опустились. Меня проверяли, как скот: новая особь не должна заразить старых.
— Зачем я вам? — спросила глухо.
— Разве это имеет значение?
— Для меня — да. Почему именно я? Зачем было лишать меня свободы? Будущего? Я ведь…
— Думаешь, я лишил тебя будущего? А вдруг именно я его тебе дам?
— Что? Но… вы же… я… у вас ведь нет ко мне интереса… как к женщине, — добавила, переборов смущение.
Он усмехнулся.
— Если мужчина говорит о женщине и ее будущем, уверяю, далеко не всегда он подразумевает семью. Иногда интересы двух людей могут совпадать, пусть даже один из них об этом не догадывается. Отдыхай, Эвелин. Силы тебе понадобятся.
Сказав это, чернокнижник вышел. Я же хмуро уставилась на дверь.
Наши интересы совпадают? Вот уж сомневаюсь! Я никогда не мечтала стать невольницей и обзавестись печатью на запястье! Взгляд метнулся вниз — к живой тьме, что сейчас вырисовывала под монограммой диковинный цветок. Она появилась почти сразу после дядиной сделки. Помню, я вскрикнула, когда внезапно запястье обожгло будто кипятком. Испуганно стиснула пострадавшее место пальцами и ощутила упругую пульсацию — это тьма разливалась под кожей.
Дядя тогда стоял рядом. Молча наблюдал, как тьма вырисовывает монограмму, а когда рисунок замер, вымолвил лишь одно слово: «Собирайся». Оно же стало последним, что я услышала в доме, в котором прожила тринадцать лет.
Я тряхнула головой. Чернокнижник ошибается — наши интересы не могут совпадать. При первой возможности, я сбегу. Но прежде, надеюсь, смогу выяснить, что же толкнуло его на эту сделку.
Как и обещал хозяин поместья, меня никто не потревожил. Я проснулась, чувствуя в теле приятную расслабленность. Даже удивительно, если учитывать, какой непростой выдалась ночь. Интересно, сколько сейчас времени?
Часов в комнате не нашлось; за окном по-прежнему вилась наведенная тьма. Поместье словно находилось в каком-то другом мире, где не существовало ни солнечного света, ни смены дня и ночи.
Достав из комода вещи, я оделась, расчесалась и замерла, не зная, что делать дальше. Будто вызвавшись дать подсказку, живот громко заурчал. Его голодные трели напомнили, что последний раз я ела сутки назад, а то и больше. В обед. На ужин я тогда не успела — дядя огорошил новостью раньше. Потом же было не до еды.
