Я опустилась на колени к Зурии, перехватила ее взгляд, она в это время все еще возилась с глиной, и указала на пляшущую у костра матерь плодородия.
— Мать трижды благословила ее, — тогда-то и ответила мне Зурия.
Я не сразу разобралась с числительными, потом с тем, что она имела в виду, ей понадобилось изобразить жестами «мать» совсем так же, как это делал Эйдер Олар. А благословление это тот жест, которым Эйдер благославлял и погонщиков после того, как они выдали ему слоновий бивень, и пещерных людей после двухдневного праздника.
Тройное благословление Матери означало… что у нее уже есть трое детей.
Женщина! Что ж тебе дома-то не сидится! Вот почему она танцевала с таким знанием дела, она танцевала и знала, что ей здесь нет равных. А еще все дело в краске.
Я снова завладела вниманием Зурии, ткнула пальцем в краску и сморщилась. Указала на трижды благословленную и снова на краску. Зурия, похоже, попыталась убедить меня, что и эта краска не плоха, но я оттолкнула ее руку, когда она попыталась начать меня красить.
«Хочу такую же краску! — говорило мое насупленное лицо. — Здесь и сейчас!»
Зурия тяжело вздохнула, как мать, уставшая от капризов ребенка. Я отобрала у нее плошку, склонилась над влажной глиной и провела пальцами, изображая киношные заклинания волшебников.
Брови Зурии поползли вверх. Она смотрела какое-то время, как я колдую над глиной, потом вернула себе плошку назад, распахнула полу халата и из потайного кармана, подшитого с изнаночной стороны, достала небольшой глиняный пузырек. Она разбила его о бортик ступки, как разбивают куриное яйцо, и вылила в кашицу густое масло.
Я улыбнулась ей. В ее взгляде читалось: «Будешь должна».
Зурия перемешала краску и велела мне закрыть глаза. Я повиновалась.
Она начала покрывать меня ею с головы до ног.
Ветер донес до нас топот копыт. Девушки всполошились, я не видела их, но слышала их сдавленные вскрики, понятные во все времена.
Очевидно, гонки на ипподроме кончились. Начиналось самое интересное.
Где-то через четверть часа рядом, за стенами дома, которые окружали внутренний двор, забили барабаны.
Докрашивала меня Зурия в спешке. Девушки суетились, в последний раз увлажняли или подправляли глину, взбивали волосы.
Зурия распустила и мою прическу. Умело и быстро вынула все раковины, вплетенные мне в пещерах, втерла в волосы остатки масла, из-за чего они сделались влажными на вид. Последней она повязала поверх моих бедер красную повязку и, критически оглядев, велела становиться в строй к остальным.
