— Давай, милый, куда тебя хоть, а? Да ты не боись, я помогу, вместе выберемся. А? — тормошил сержанта Иван Федорович, но тот лишь дернулся пару раз, да и затих. Помер. Иван Федорович закрыл ему глаза, подобрал автомат и припустил, как мог, своих догонять.
В лесу уже не отстреливались. Да и за спиной выстрелов уже почти было не слышно. Как теперь своих-то искать? Не зима. Следов не разглядишь. Так, разве что наугад идти, лишь бы от фрицев подальше. И ведь вроде в лесу человек свой, и вроде и направление помнил, а вот место новое, и заплутал. Вышел Иван Федорович прямиком на дорогу, кусты густые были, темно, лес, два шага сделал — и дорога. Да не просто дорога, а в ста метрах от хутора какого-то! Это ж надо, судьба! Тут его, голубчика, и сцапали. Едва успел автомат в кусты скинуть. Зачем, и сам не знал, видно, чтоб в вооруженного не пальнули. Эх, невезуха! Два дня как из госпиталя. И на тебе!
Немцы с ним особенно не чикались, дотолкали автоматами до какого-то сарая, замок отомкнули, пихнули вовнутрь, и баста. Сытые, веселые, сволочи.
— Эй? — позвали тихонько из темноты. — Эй? Ты кто?
Иван прислушался и пополз на голос.
— Свои, что ли?
— Свои. Ты кто будешь-то?
— Маслов я. Из противотанкового расчета. А ты?
— Капустин… — кряхтя, ответил из темноты голос.
У Ивана Федоровича вдруг все перед глазами поплыло, и не темный сарай почему-то померещился, а подвал со сводчатым потолком.
— Сергей?
— Сергей Андреевич, — поправил голос. — Из наших, значит, с батареи? Еще кто выжил?
— Сергей! — едва не закричал Иван Федорович. — Это ж я, Ванька Маслов! Неужто не помнишь? Екатеринбург, девятнадцатый год, подвал? А?
— Ванька? Маслов? — Сергей подполз поближе, схватил за голову, видно, старался рассмотреть, да что в потемках увидишь? — Точно ты? Живой, чертяка! Ну ты подумай! И что у нас с тобой за встречи все, то в подвале, то в сарае? А?
— Да уж, вот судьба! — глупо радовался Иван Федорович. — А ты как выжил-то, я уж думал, расстреляли тебя тогда.
— Татарина помнишь, за которого я заступился? Он вытащил.
— Да ну? А чего так медлил-то?
— Так ему, поди, тоже, когда из подвала выпустили, не особо назад хотелось возвращаться, — усмехнулся Сергей. — Отсиделся дома. Встретился с нужными людьми, заплатил что-то кому-то, семейство свое спровадил из города. А уж потом про меня вспомнил, грешного. И то спасибо.
— А что с тобой было, когда выпустили?
— Ну что? Вышел, денег нет, одежонка поистрепалась, грязный, страшный, куда в таком виде? Два шага сделаешь и снова в каталажку заберут? Пристал к этому татарину. Азат Елдамович его звали. Приютил. Но он вскорости в Тобольск подался, к семейству, у него и там магазины были, и я за ним. А потом он решил, что ничего хорошо ждать ни от белой власти, ни от красной не приходится, и в Харбин уехал. Ну мне-то в Харбине делать нечего, в Тобольске остался, посмотрел, подумал, подвал повспоминал, газетки почитал, народец на улицах послушал и снова к красным перешел. Теперь уж насовсем. С ними и в Екатеринбург вернулся. Я тебя, кстати, пытался отыскать, да не вышло, как сквозь землю ты провалился. Из подвала вроде живой вышел, это я узнал, а дальше ищи ветра в поле.
