— А где он сейчас?
— Не знаю. Сперва война началась, я еще два письма получил. А после революция тут, понятно, не до писем. Так что даже не знаю, жив ли, — вздохнул Сергей. — А внешне вы похожи. Он у нас такой же светловолосый, курносый, как ты, и глаза серые. Да и вообще, есть что-то.
Так они и держались друг за дружку. Повезло Ивану, и не так скучно, и защита, а то, бывало, в подвал попадали не только простые обыватели, но и уголовнички, и отъявленные бандиты. Эти любили заводить ссоры, чтобы схватить кусок побольше или место занять получше. Или отнять чего, хоть пальто, хоть сапоги. Охрана на их выходки не реагировала, хоть перебейте друг друга. А Сергей хоть и ослаб от голода, сидел он все же дольше Ивана, но безобразничать никому не позволял. А раз даже чуть не погиб, когда один особенно наглый тип с противными повадками и золотыми зубами полез к татарину, тому, у которого магазин был, хотел с него пальто снять и туфли из дорогой мягкой кожи. Татарин только заверещал тоненько. Если б не Сергей, быть ему босым и голым, тогда бы точно простудился и помер. Иван бы другу своему помог с разбойником справиться, да слабый еще был, почти не стоял на ногах, да и, правду сказать, боязно было. Бандит этот прям бешеный сделался, когда Сергей велел ему татарина в покое оставить. Зубы оскалил и на Сергея кинулся, тот ему по зубам, ловко так, даже хрустнуло, а бандит выудил откуда-то лезвие и снова на Сергея, с ног сбил и к горлу тянется, к счастью, тут один мужик из новеньких подоспел, скрутили буяна. Наваляли как следует, чтоб вел себя прилично. Татарин их потом благодарил слезно, обещал, коли выберется, не забыть. А они теперь втроем дружить стали — Иван, Сергей и мужик этот, что помог с бандитом справиться. Его Николаем Митрофановичем звали. Он постарше их возрастом был, из железнодорожников. Так и сидели, а потом татарина выпустили, вроде за него выкуп кто-то заплатил, и Иван стал бояться, что теперь и Сергея отпустят, дней пять трясся. Но нет, забыл, видно, татарин обещание свое, наплевал на спасителя. И Иван успокоился, а потом месяц уж прошел, не меньше, за Сергеем вдруг пришли. Капитан, говорят, Капустин. Иван и забыл, какая у Сергея фамилия, а может, и не называл он ее никогда. А только Сергей лицом помрачнел, ну прощайте, говорит, на всякий случай. Встал, одернул китель, застегнулся на все пуговицы и твердым таким шагом, как на параде, вышел из подвала. Только они его и видели. Ванька его потом долго ждал, все надеялся, горевал тоже. Все ж подружились. Хоть тот и офицером был, и грамотный, не ему чета, а все ж как-то вот своим стал. Ну а потом белых из Екатеринбурга поперли. Ванька на свободу выбрался.
