Еще глотнул водки — Дима, у тебя, кажется, проблемы. Ты — свидетель. Ерунда. Элла Сергеевна — умная женщина. Это скорей наказание нравственного характера, когда тебя тыкают в дерьмо, что ты сотворил. Думал — все, вышел срок, можно перевести дух и забыть. Ан-нет! Кто-то решил напомнить Эллочке о прежних грехах, но только исполнил задуманное, использовав Диму Скворцова. Какой же я после этого свидетель? Я такая же жертва, случайно выступившая в роли палача. Что последует дальше? — Ничего! Утром позвонит Элла Сергеевна и попросит подать машину к подъезду. А вечером выпишет премию. Сколько? Две тысячи. Одну — Вадиму, вторую — купить каких-нибудь консервов и забить холодильник, чтобы раз и навсегда решить вопрос.
Элла Сергеевна, не переживай. Тебе неприятно? И мне неприятно. Я — не дурак и буду молчать. Думаю, и ты будешь молчать. Или расскажешь Григорию Аркадьевичу? И он меня взорвет в твоей машине — она же застрахована до последнего болта. И прежняя была застрахована. Глупость — слишком много риска. Григорий Аркадьевич умный человек — к чему ему чужие проблемы? В пятницу он выпьет со мной водки на своем ранчо — У Эллы Сергеевны вдруг якобы возникнут какие-то хлопоты. Выпьет по просьбе Эллы Сергеевны — он здорово умеет пить. Дима, ты готов — выпить с Григорием Сергеевичем? Многие сочли бы данное приглашение за честь. Тимур — тот вытаращит глаза и ничего не поймет — примется гонять шары в одиночестве и думать, что же на самом деле происходит? И я все забуду, а через неделю мы отправимся на ночные гонки — ох, как я их жду! Я — мерзкий и противный мальчишка задумал страшную пакость.
Григорий Аркадьевич вновь подтвердил, что он умный мужик. Выдернул меня в самый неожиданный момент — я дремал в машине. Есть разговор, — сказал он. Разговор состоялся в непринужденной обстановке: Гриша вывез меня не на ранчо, что и понятно. Велика честь для засранца. Кафе — они сейчас на каждом углу — лучшее место для приватной беседы. Я снял пиджак и повесил на стул — было жарко. Будешь пить? — спросил он. Все, как в дешевых сериалах — я зевнул.
— Дима, — сказал Григорий Аркадьевич, — ты меня расстраиваешь. У нас и без того хватает проблем. Эллочка и ты — ровесники. Я ей всегда говорил: сумасбродство тебя к хорошему не приведет. Она ужасно ранимая женщина. Думал, тот случай на нее подействует — где там! Скажу честно — я был против. Я с ней как-то ездил — она ненормальная. Предлагал обратиться к врачу — бесполезно. Она мне как дочь — понимаешь?
