— Пуща.
— Там можно скрыться?
— Хоть с целым полком.
Бурышкин кивнул пану Порхневичу за образный ответ.
Пошел снова дождь, да злее, чем предыдущий.
Сивенков осторожно предложил откушать, раз уж такое дело — хоть на пепелище, да харчи.
Отец Иона отказался: у него неотложные надобности, людей надо отпеть и о графине позаботиться. Она не в себе.
— А где мальчик Турчанинов? — вдруг спросил батюшка.
Ромуальд Северинович опять-таки ответил быстро, как будто знал наверняка:
— Дезертиры с собой уволокли.
— Зачем он им?
— А иди спроси этих шальных, что у них в башках.
Бурышкин отошел на несколько шагов в сторонку и теперь стоял под яблоней, безучастный к происходящему, защищенный от дождя не только кроной, но и невидимой оболочкой, что дает ощущение выполненного долга.
— Дай ему пятерых мужиков на могилки, — шепнул Сивенкову пан Порхневич, — а вечером пойдешь по хатам собирать грабленое.
В круглом лице управляющего явилась некрасивая неуверенность. Ромуальд Северинович хотел было повысить голос, да нельзя было при таком собрании. Он поискал глазами, поманил к себе непреклонным пальцем Гунькевича.
— Сегодня начнешь чинить конюшню, бери там кого в помощники, кто еще старался. Потом овин. Закончишь — прощу.
Гунькевич расплылся в улыбке. Он хотел было канючить, что-де лишь в сторонке стоял, что было почти правдой, а его, кажись, отлепляют от этой истории подчистую. И можно не бояться человека из города с черной тетрадью, а конюшенку поправить — что это нам? Главное — прощение!
Сивенков понял.
— Только за стол вас посажу и пойду по дворам.
— Да, лучше сразу, пока добро не прижилось к новому месту.
Ромуальд Северинович знал, что руки мужика мгновенно срастаются с имуществом, только вложи его в них. Понизил голос:
— И Дубовика с Целогузом сюда. Пусть вон там, под липой, за флигелем ждут.
Сивенков кивнул.
После третьей большой рюмки со следователя слетела вся официальность и выявилась его подлинная на сей момент сущность — страстное желание пожаловаться. Накрыли у фельдшера Касьяна в торце флигеля, убывшего неделю назад по каким-то своим делам. Супруга Сивенкова имела ключи от всех кладовых, поэтому накрыто было щедро и даже с редкостями: например, имелись две банки французских консервированных сардин и сыр.
Бурышкин ел много, поэтому пьянел медленно. Рассказывал интересно, пан Порхневич со значительно большей отчетливостью представил себе картину нарастающего административного и документального хаоса на окружающих территориях, и его сильнее стал грызть червяк сомнения насчет законности полученных вчера от графа подписей.
