— О, — восклицал Андрей Иванович, — это место, знаете ли, с историей! Еще в девятом году господин Кондаков, сотрудник самого Уточкина, делал здесь ремонт и стоянку, когда откололся от каравана, совершавшего перелет Санкт-Петербург — Одесса.
Лев Абрамович заметил, что данный аппарат, вероятнее всего, принадлежит германским вооруженным силам.
— Нет, — уклончиво улыбнулся пан Ромишевский. — Полагаю, сей планер из состава русской армии.
— Из чего же вы так заключаете?
— Он двигался с юго-востока. — польский гость обернулся к Елизавете Андреевне. — вы не видели его в небе над имением?
Она мягко улыбнулась и сказала, что, скорее всего, еще почивала в этот лётный час.
Андрей Иванович накручивал бакенбард на указательный палец. Ему единственному было немного неловко. Явление Ромуальда Севериновича усложняло ситуацию, оставалось только любой ценой удерживать общую беседу в рамках авиационной темы.
— Откуда сейчас какие-нибудь русские планёры? — усмехнулся Вайсфельд.
— Ой, вы знаете, довелось прошлой осенью видеть один над тополевой аллеей, — припомнил радостно Андрей Иванович.
— Так то и был немец, — уверенно решил могучий старец, устанавливая толстую свою палку рядом с креслом и усаживаясь в него.
— А вы так уверенно заявляете, что немец, хотя и не видели ничего, — усмехнулся Ромишевский, оставаясь стоять и намереваясь кушать чай в таком положении, раз уж Вайсфельд сел.
В чем, в чем, а уж в авиации Ромуальд Северинович специалистом себя не считал, поэтому помалкивал, хотя и хотелось высказаться. Чутье ему подсказывало: самое страшное не произошло, торги зашли в тупик. Значит, ничего не потеряно. Он отхлебнул чаю, уже совсем остывшего, и это было почему-то приятно. Надо было как-то включиться в разговор.
— Говорят, они берут в кабину настоящие бомбы и, когда подлетают к врагу, могут сбросить бомбу прямо вам на голову, — сказал Андрей Иванович.
— Да, — согласился Вайсфельд. — Гуляете вы по аллее, а тут какой-то немец как шарахнет по вам сверху. И куда бежать?
— Почему же немец? — уже лениво, без всякого азарта возразил пан Ромишевский.
— А у меня один мужик служил на «Гангуте», так он припер с собой колокол, повесил у нужника, так теперь, когда идет по нужде, всей деревне известно, — присоединился Ромуальд Северинович с флотской историей к военно-воздушному разговору.
На него даже не глянули.
Гости разъехались, в общем удовлетворенные ничейным результатом схватки: деньги будут целей. Андрей Иванович, провожая Ромуальда Севериновича, развел руками: видите, какие коршуны налетели, таких только допусти сюда, в заповедное наше место, и клочков не останется.
