— Вдруг захочется пить, а денег нет!
Полученные десять евро Марта засунула в трусы. Их с Яшей путь лежал в ларек около центра водных развлечений, где Яша намеревался купить пива.
— Ты сможешь по-английски сказать, что это для родителей? — спросил он.
— It’s not for us, it’s for our parents, — подтвердила свою компетентность Марта.
С пивом никаких проблем не возникло. Португальскому глухому старику, торгующему в пляжном ларьке, была совершенно безразлична дальнейшая судьба отпускаемого им товара.
Яша и Марта сели в тени платана, Яша потянул за колечко, и банка «бекса», чмокнув, выпустила пену.
— Во сколько твоя мама тебя родила? — спросил Яша.
К этому вопросу Марта была готова.
— Света не моя мама.
— Да?
— Моя мама умерла. А Света — это няня.
Яша несколько секунд молчал.
— Хреново, — наконец сказал он.
— Наверное, хреново, если ты знаешь свою маму, — эту фразу Марта повторяла уже по меньшей мере восемь лет своей жизни — по сути, с тех пор, как научилась говорить, — но когда ты ее не помнишь, это не так страшно.
Если уж совсем честно, то восемь лет своей жизни Марта повторяла то, что когда-то сказал ей отец. В раннем детстве она приставала к нему с вопросами о маме и не могла не заметить, что эти вопросы портят ему настроение. А поскольку, как я вам уже намекала, Марта всегда была умной и сообразительной девочкой, она не могла не видеть противоречий в словах отца.
Иногда мама умирала в автокатастрофе, но на элементарный вопрос, куда она ехала и какого цвета была машина, отец почему-то не мог ответить. После парочки порций односолодового виски он вообще мог сказать, что машину вела не мама, а водитель, потому что это было такси. Иногда мама стояла на остановке, в которую врезался самосвал. Иногда перебегала дорогу в неположенном месте.
В райском саду их нежной дружбы мама была пятачком земли у забора, где никогда ничего не росло. Похоже, отец надеялся, что пятачок так и останется пятачком, что однажды на нем можно будет поставить садового гнома (пошловато, но все же традиция) или красивый скворечник. Но вышло не так, как он ожидал, — вирус садового бесплодия, зараза под названием «мама», неумолимо расползался. Пока Марте всего десять, она сидит со своим новым другом на пляже Эшпинью, и мертвая мама внутри нее еще только начинает наступление на жизнь.
Чтобы убить все, маме понадобится семь лет.
— А у меня есть попугай, — сказал Яша.
За пару часов Марта научилась сносно трогаться и вполне уверенно тормозить. Михаил был в восторге.
