– Раньше ты был другим. Ты писал мне записки. Дарил цветы, не на праздники, а просто так, от любви. Я все время думаю: хорошо, дети вырастут, уедут, как мы тогда будем жить? Я боюсь старости! Я не боюсь смерти. Я боюсь оказаться совершенно одиноким человеком!
Ему показалось, что она сейчас заплачет. Он ненавидел такие моменты, особенно если это происходило на публике.
Он смотрел на нее и так четко слышал в своей голове ее голос, со знакомыми интонациями воспроизводящий то, о чем она сейчас думала.
– Может быть хватит? Я все время спрашиваю себя – может быть хватит? Лучше сейчас, чем через двадцать лет, когда я буду смотреть в зеркало и видеть старуху.
– Ты постоянно придумываешь какую-то ерунду. Почему ты не в состоянии просто жить? Сегодняшний день, завтрашний…
Официант принес рыбу. От тарелок поднимался пар, они продолжали смотреть друг на друга.
– Приятного аппетита, – наконец сказал он.
– Спасибо, и тебе.
Он взял ее за руку. Она открыла ладонь и погладила пальцами его кожу.
– Ты так и будешь молчать?
– А что, ты тоже так и будешь продолжать молчать?
Официант выпил еще один кофе. От него чуть слышно пахло духами. Вроде бы «Hugo Boss», подумала она.
– Вот ты мне скажи: это нормальные люди?
– Не знаю, – сказала она, смотря уже на мужчину. Синий цвет очень ему шел.
– Час молчат. Час! Слова не сказали. Только смотрят друг на друга и молчат.
– Сразу видно, женатые, – сказал бармен.
Мужчина поднял руку, показал жестом, что просит принести счет.
– Дикобразы зимой, – вдруг сказала она.
Официант с барменом посмотрели на нее с недоумением.
– Дикобразы зимой, – повторила она и произнесла нечто совсем странное. – Не слышал? Я думаю иногда о том, как они зимуют. Вроде бы рядом, но путаясь в чужих колючках. Только зима, тишина и колючки.
– Ну да, – сказал бармен, снова влезая в разговор. – Точно.
– Хорошо, что я не женат. – Официант произнес это так, словно плюнул.
– Да пошел ты. – Она была рада, что наконец сказала ему это.
Мама хотела, чтобы я ходил на бальные танцы.
Я был не против, как и год назад. Когда она хотела, чтобы я играл на пианино.
Бабушка сняла со своей сберкнижки семьсот рублей, положила их в кошелек, и мы пошли в магазин «Мелодия». Продавщица, к которой мы подошли, очень удивилась.
– Пианино? Он же у вас играет на гитаре.
Тут уже удивилась бабушка. Сказал продавщице, что она ошибается.
– У меня отличная память на лица. А вашего мальчика я прекрасно знаю, он каждую неделю покупает у меня медиаторы для всего музыкального кружка.
