– В шкафах всегда что-нибудь найдется, ну хоть овсянку-то на воде сварить можно, даже если сахара нет.
Петр поморщился с видимым отвращением.
– Овсянка на воде и без сахара? Это же невозможно есть!
– Невозможно, – легко согласилась она. – Но я умею есть невкусную еду. Привыкла.
Круассаны оказались свежими, вкусными, хрустящими. Одни с шоколадом, другие с лимонным кремом, третьи – натуральные, без начинки. Петр не поскупился и принес по две штуки каждого вида.
– Хотите, я буду пиццу приносить? – предложил он. – И вам готовить не придется, и голодать не будем. Или фастфуд какой-нибудь, у вас тут много точек по пути от метро до вашего дома.
Вообще-то насчет пиццы они вроде бы договаривались еще вчера, но Петр, кажется, совсем забыл об этом. Настя не стала напоминать, чтобы не смущать парня. Сделаем вид, что никакого разговора не было.
– Фастфуд не надо, давайте лучше пиццу. Хорошая мысль, Петр, спасибо вам, – сказала Настя с благодарной улыбкой. – Видите, плохая я хозяйка, даже гостей принять не умею по-человечески.
– Вы хотели, чтобы я рассказал про аукцион, – напомнил Петр.
Вот засада! Не отвлекся, не забыл… Придется слушать. Ну ладно, чего уж теперь, сама ведь предложила.
Слушала Настя не очень внимательно, не забывая, однако, вежливо кивать и удивленно приподнимать брови. Но все равно отметила часто повторяющееся имя Екатерины Волохиной. Больше никто из организаторов по имени назван не был. Представитель издательства. Представитель Минздрава. Еще какой-то представитель… И Екатерина Волохина. Забавно! Хотя нет, пару раз мелькнула фамилия «Горевой», но тут же выяснилось, что это отец той самой Волохиной. Либо Петр с ней знаком, либо она его чем-то зацепила.
* * *
Мир людей прост и плох. Это аксиома. В нем нет ничего сложного, ибо управляется он простыми, примитивными стремлениями к власти и деньгам. Именно простота делает мир таким управляемым. Хотя сам мир, конечно, уверен, что он невероятно сложен и многообразен, и никто из нас, смертных, не в состоянии в нем разобраться. Чушь! Сложность и многообразие – лишь видимость, на самом же деле это просто колосс на глиняных ногах.
Мир людей плох. Но я могу его изменить. Пусть на микроуровне, но я, в отличие от многих, могу хотя бы это. Могу сделать его чуть-чуть лучше. Чуть больше доброты, чуть больше сострадания, чуть больше правды и честности. Мне это под силу. Самое главное – не слушать и не слышать важных псевдоавторитетных голосов, с умным видом рассуждающих о том, что возможно, а что невозможно, что правильно, а что неправильно. Не нужно никого слушать. Только себя. Только свой голос.
