Глядя на опешившего от неожиданности Петра, Настя не выдержала и расхохоталась.
– Все это замечательно, и я готова в это поверить, если вы объясните мне несколько совсем простых вещей. Открываем протокол первого осмотра местности. Читаем фамилии участников. Шульга есть?
– Есть.
– Лёвкина?
– Тоже есть.
– Тогда почему они не нашли место? У обоих были все возможности вовремя подсказать Сокольникову то, что нужно, исправить любую ошибку. Они провели на местности восемь часов. Восемь! Это очень много. И места не нашли. Почему? Теперь второй вопрос: если Шульга и Лёвкина заранее знали, что Сокольников не убивал и ни при каких обстоятельствах не сможет правильно указать место захоронения, почему повезли его на осмотр сразу после явки с повинной? Какого, простите, дьявола они его потащили туда, не подготовив предварительно? Они что, похожи на идиотов? Нет, я не хочу сказать, что в милиции и прокуратуре никогда не было глупых людей, они были и есть, и даже совсем-совсем тупые встречаются, это правда. Впрочем, как и в любой другой профессии. Но два клинических придурка на одном деле – это, уж извините, перебор.
– А если так? – глаза Петра горели азартом. – Они ездили к Сокольникову в СИЗО не для того, чтобы он выучил повороты, расстояния и ориентиры, а чтобы он запомнил условные знаки, которые они будут ему подавать. Направо, налево, вперед… Маршрут выучить, наверное, сложно, если по карте, тут вы правы, я вот не справился. А с условными знаками же намного проще. За двадцать минут можно много всего запомнить.
– Согласна, – кивнула Настя. – У вас отлично получается, я серьезно говорю, без подколов. Версия насчет условных знаков очень хороша, тут я вас искренне поздравляю. Действительно, условные знаки запомнить проще и быстрее. Первых двадцати минут хватит за глаза.
– Вот!
– Тогда следующий вопрос: зачем вторые двадцать минут? Для чего Шульга приходил к Сокольникову еще раз?
– Проверял урок, – весело ответил Петр. – А Лёвкина вообще ничего не проверяла, просто допросила, написала протокол и ушла. Ну как, сходится? Могло так быть?
– Могло, – согласилась она. – Только насчет первого выезда вы меня не убедили. Если выучить условные знаки так просто, почему это не было сделано четвертого сентября? Или даже третьего, когда Шульга принимал явку и долго-долго беседовал с Сокольниковым? Почему Шульга и Лёвкина, или кто-то один из них, пошли на колоссальный риск и повезли неподготовленного человека искать неизвестно где неизвестно что? На что рассчитывали?
