. Полученный в ответ на щедрые дары образ Спаса занял почетное место в Благовещенском соборе Московского Кремля. С тех пор отправка помощи в Византию из Москвы и других городов, как и регулярные приезды греков на Русь «за милостыней», становятся основной формой русско-византийских контактов.
Посылка «многого имения», или «милостыни», из Руси оказала поддержку слабеющей Византии перед лицом надвигающейся опасности со стороны турок-османов. Такую финансовую помощь русские князья оказывали многим православным патриархатам Востока, монастырям Афона и Синая. В благодарность тверскому великому князю, московским государям и предстоятелям Русской церкви с православного Востока присылали чудотворные иконы, святые мощи божьих угодников, почитаемые кресты и богослужебные книги на греческом языке. В этот период усилился приток на Русь всевозможной церковной утвари, а сотрудничество русских, византийских, южнославянских и афонских монастырей способствовало интенсивному взаимному обмену не только материальными и культурными ценностями, но также богословскими идеями>46. О небывалом авторитете Афона красноречиво свидетельствует то обстоятельство, что с середины XIV в. святогорские монахи возглавляли вселенскую патриархию на протяжении практически целого столетия (патриарх-святогорец Афанасий I и др.). В это время исихазм (см.: Терминологический словарь настоящей работы. — Е. АТ) стал центральным фактором не только церковной, но и светской истории Византии.
Документы подтверждают, что между Византией и Русью велась оживленная дипломатическая переписка. При этом в переписке с византийским императором и патриархом состоял не только великий князь Московский, который добивался поставления своего кандидата на митрополичью кафедру, но и другие князья, например великий князь Тверской, «проводивший политику тверского регионализма»>47. Так, «Инока Фомы слово похвальное о благоверном великом князе Борисе Александровиче», автор которого тверской поп Фома (Матвеевич) — доверенное лицо, посол великого князя Тверского Бориса Александровича и непосредственный участник Ферраро-Флорентийского собора 1438–1439 гг., посвященного вопросам объединения католической и православной церквей и созванного в связи с растущей турецкой агрессией, сообщает, что отправке тверского посольства на собор предшествовала интенсивная переписка между византийским императором Иоанном VIII Палеологом и Борисом Тверским. Участие Твери во Флорентийском соборе историки оценивают как «весьма активное»
