И, оттаивая, проявлялся облик Задони, которую он щедро одарил деньгами накануне днём. Девочка не просила милостыни — работала. Сидела в переулке и штопала чужие вещи: рубахи, портки, сорочки. Мелкими стежками, когда можно было скрыть. Изящным кружевом, когда штопка оказывалась видна. Изношенных вещей у Олафа не оказалось. И он просто так протянул малышке пару сигментов — за милую улыбку и доверчивый взгляд.
Это было вчера. А сегодня Задоне Мракнесущий подарил расшитый ледяным жемчугом саван.
Олафу сказали после, что девочке никто не платил деньгами, только продуктами или вещами. Деньги отбирал отец, и тратил на выпивку. А во хмелю мужик был злым и придурковатым. Уморил жену пару лет назад. Долго каялся, клялся Жизнеродящей, что будет беречь и холить единственную дочку. Клятва пропала втуне. Как и сам он, замёрзший на Задониной могиле через несколько дней.
Парил в стороне старик, выкрикивающий проклятья Олафу в спину. Юноша оправдал его перед законниками, не дал попасть в тюрьму, где заключённым гарантированно выдавали обед.
Корель задыхался. Кашель мучал его уже неделю — изматывающий, удушающий. Лекарь посоветовал хорошо питаться. Корель не придумал ничего лучшего, как залезть в карман мальчишке, что случайно забрел в их небогатый городок. Вытащил кошель и пустился наутёк. Настолько быстро, насколько возможно с травмированной ногой. Нарочно всех толкая, привлекая внимание шепелявыми проклятиями. Разумеется, уличные законники догнали Кореля на раз-два-три. А мальчишка зачем-то сказал им, что сам отдал деньги бродяге, а у того, видимо, просто крышу снесло от радости.
Пять сигментов — пять — оказалось в кошеле. Не задолжай всем Корель в этом городе — целое состояние! Полтора из них забрал лекарь, три разошлись за долги. На полсигмента Корель славно поужинал, надеясь, что набитое пузо будет переваривать еду хотя бы до будущего вечера. И теперь уже несколько дней ходил голодным.
А законники кормили бы бродягу целый сезон, четырежды в день. Пусть не деликатесами — баландой и кашей. Но сытно. Наверное, заставляли бы перебирать пух для одеял или ухаживать за скотиной. Это не страшно, работы Корель никогда не боялся. Просто сейчас слишком сильно захворал. Не было сил наняться рыбаком или пахарем.
Бродяга закашлялся, почувствовал, как за рёбрами и грудиной что-то лопнуло. Скрип и свист вырвались наружу, как из надувного детского шарика. Корель завалился на землю, не сообразив, что душа его уже отправилась на поиски Жизнеродящей. Или Мракнесущего. Или убившего его своей правдой мальчишки — Олафа, кажется.
