— Красивые названия, — оценила Летта.
— Да, — согласился сдержанно. — Красивые.
Потом, удивляясь сам себе, почувствовал глухое недовольство, рвущееся наружу. Ему захотелось напугать девушку, обрисовать дальнейшую дорогу настолько чёрными красками, чтобы перспектива стать женой красивого и умного вельможи показалась подарком Жизнеродящей.
Юноша начал рассказывать, что Облачный путь — это веревочная дорога над пропастью. Там непрерывно гуляет ветер, мост скрипит и качается из стороны в сторону. Надо попасть в особый ритм, чтобы не закружилась голова — и это ещё часть проблемы. Самое опасное — видения, терзающие тех, кто идёт над пропастью, заставляющие забыть себя, свою цель, шагнуть за край.
Лесную Заманницу надо переходить караваном, а не вдвоём. Там можно пропасть навеки, только поминай, как звали, и песни не помогут! Она была бы хороша сама по себе, если бы через неё не шел тракт контрабандистов и работорговцев. Говорили, что они заманивают в свои сети даже свободных имперцев, и те добровольно идут в рабство, забывают свой дом, семью, отдают все свое имущество чужим людям (а скорее — нелюдям). Даже внешность свою — и ту теряют, магией ли, питьем ли, притираниями. Зачем работорговцу платить Имперскому Совету грабительский налог за продажу красивого раба, если можно заплатить гроши за урода?
— Весь наш предыдущий путь по сравнению с предстоящим — детская прогулка, — вывел в заключение Олаф.
Она не испугалась, напрасно он изощрялся в красноречии. Только придирчиво осмотрела свои башмаки — добротные, но как подозревал проводник, малопригодные для нежных девичьих ступней. Догадка его подтвердилась, когда Летта решила расшнуровать обувь и села на гладкий камень.
Сквозь чулки пузырились мозоли и проступала кровь.
— И как пойдёте? — кивнул на ноги юноша.
— Как и раньше. До моего совершеннолетия только три дня. У меня нет выбора, — решительно поднялась его спутница, невольно морщась от боли.
— Выбор есть всегда, — он со злостью ударил рукой по стене пещеры.
Гул прокатился по стенам. Солнечная паутина завибрировала. В каменном колодце застонало эхо, словно не в силах забыть утраченные надежды.
Девушка даже не вздрогнула.
— У вас есть семья, встречающий проводник Олаф? Родные? — Летта намеренно назвала его полную должность, как он представился ей несколько дней назад.
— Есть, — резко ответил юноша, не понимая, к чему она ведет.
— Но раз вы не с ними, для этого есть веские причины?
— Да, — его голос прозвучал глухо и низко.
