— Перри? — сказал Декс. — Если не хочешь идти, можешь остаться.
Я чуть не рассмеялась.
— Остаться? Одной в комнате? И что делать? Вязать вам носки?
— Будет не так страшно, — сказала Ребекка. Я хотела ударить ее. Она никогда не боялась, что она знала? И она не была права. Да, оставаться в комнате было лучше, чем идти на другие этажи, но одиночество было проблемой. Я луже буду смотреть на кровь рядом с кем-то, чем слышать детский смех одна.
— Ничего, — твердо сказала я. — И где этот желоб?
— Думаю, на этом этаже должен быть доступ, раз тут обитали медсестры. Нам нужно проверить все двери и обнаружить победителя.
Они не были победителями.
— И этот желоб…
— Если я прав, — сказал Декс, — это туннель со склоном. Лестница с одной стороны и скат с другой, чтобы катить носилки.
— Ты понимаешь, что я лучше пройду под камерой Дейвенпорт и разберусь с последствиями завтра? — сказала я.
— И где же веселье?
И мы решили следовать плану Декса. Пока Карл — тихий мужчина с торчащими волосами из ушей — вытирал пол в коридоре, мы начали снимать первый этаж. Ребекка управляла светом, пока Декс снимал, и я старалась выглядеть испуганно и красиво в кадре. Раз Карл порой поглядывал на нас, получалось у меня не очень.
У меня кончились идеи для рассказа, и мы сняли классы, пытаясь найти холодные точки или необъяснимый ветер, но ничего не было. Мы сделали вид, что закончили и ушли ужинать блюдом Декса. Карл забрался в старую машину и уехал в ночь, оставив нас одних.
— Итак, — сказала я, делая глоток теплого пива, — мы остались втроем.
Изоляция окутала меня холодными руками. Туман снаружи поднялся, но солнце село, и небо было цвета синяка, темнело с каждой минутой. Хотя свет в комнате и коридоре горел, было адски темно. Было слышно только гул холодильника и звон наших вилок о тарелки. Остальное было ужасно тихим. Тишина словно была живой.
Ребекка укуталась в свой кружевной кардиган.
— Если я признаюсь, что ситуация не из приятных, вы будете смеяться надо мной?
Декс сделал глоток пива и спросил:
— Хочешь, чтобы я посмеялся над тобой? Я всегда готов.
Она хмуро посмотрела на него.
— Вот, я признаюсь, что боюсь, а ты издеваешься.
— Не слушай его, — сказала я. — Я не буду смеяться. Место словно живое. И если прислушаться, будто дышат стены.
— Перри, — возмутилась она, пронзая меня взглядом. — Я не хочу это представлять.
Точно. Хотя комната была обставлена со вкусом, напоминая приемную офиса, а не комнату для персонала, в воздухе было то, что напоминало, что ты в милях над морем, на берегу Орегона, заперт в санатории, где умерли тысячи людей, и тут нужно провести ночь, надеясь снять одного из призраков из слухов. Мне снова захотелось бежать. Наверное, механизм борьбы во мне периодически выключался.
