— Будет проблемой, когда ты привязываешься к тому, кого не знаешь. Я не просто так развелся. Я тоже когда-то думал как ты.
Я посмотрела на него с усмешкой.
— Я живу с Дексом, дядя Ал. И все. Мы не женимся. Мы и будущее толком не обсуждали. Успокойся.
Его глаза расширились на миг.
— Ему тридцать два. Тебе двадцать три.
— Возраст не важен.
— Важен порой. И то, что ты не думаешь о будущем, не значит, что этого не делает он.
Я чуть не рассмеялась. Дядя Ал не знал Декса.
— У него только закончились длительные отношения. Он не думает об этом.
— А ты?
Я смотрела на пар над чашкой чая. Ох, я не знала, о чем думала большую часть времени. Я не собиралась говорить ему о доме в Бостоне или у океана, о разговоре о чем-то после шоу. Я не собиралась говорить ему о пробуждающемся материнском инстинкте, когда я видела, как он нянчится с Жирным кроликом.
— Я… — начала я. — Импровизирую.
Он тряхнул головой.
— Ты влюблена, Перри. По уши. Ты рискуешь сердцем. Как всегда.
— А что мне сказать? Если я скажу, что думаю о будущем с ним, ты разозлишься, а если не скажу, назовешь вруньей.
Его взгляд смягчился, он коснулся моей ладони на столе.
— Не надо. Я не злюсь. Я просто хочу, чтобы ты отошла от этого и посмотрела с другого угла. Многое в жизни делает нас счастливыми недолгий срок. Например, это печенье, — он указал на поднос. — Но через время они навредят.
— Может, мне надоело, что все говорят, что мне будет плохо, — едко сказала я, скрестив руки.
— Может, мы переживаем, потому что тебе всегда вредят, — сказал он. — И потом вред начинает разрушать человека.
— Альберто, ты идешь спать? — Марда появилась на пороге в шелковом ночном халате и с маской для сна на лице.
— Минутку, милая, — он улыбнулся ей.
— Больше никакого печенья, — она погрозила пальцем. — Помни о сердце.
Она ушла, он посмотрел на меня и вздохнул.
— Я не хотел тебя расстроить. Я просто забочусь о тебе, как всегда. Разве я не угадал о Сиэтле? Когда ты оставалась с ним и его девушкой?
Я буркнула, что угадал.
— Но тут ты не прав. Я люблю Декса. Я знаю его.
— Ты знаешь его, насколько это возможно за восемь месяцев, — сказал он. — Не забывай этого. И не забывай, что почти все это время он был с другой, — он встал и оставил меня с этой отрезвляющей мыслью.
Он поцеловал меня, пожелал спокойной ночи и ушел к себе. Я сидела и пила чай, пока он не кончился, думая теперь, как смотреть на Декса. Я ненавидела, что дядя — и мои родители заодно — все еще могли поселить во мне сомнения.
