Роман сказал что-то Берду на их языке, и Берд кивнул, а потом посмотрел на меня.
— Прошу? Нам нужно спешить.
Я не мог спорить с Бердом. Я вздохнул, и мы с Адой вышли из комнаты вместе. Мы посмотрели на Перри, пытаясь сказать ей, что мы вернемся бороться вместе с ней. и Берд закрыл за нами дверь.
Мы не знали, куда идти и что делать. Ада прижала к двери, пыталась услышать, что происходит, но я прошел по коридору и опустился на покосившийся диван Романа, пружины заскрипели подо мной. Я не мог подслушивать, не зная, что там. Было слишком больно додумывать. Я мог лишь верить в Берда. Я должен надеяться на лучшее. Я должен надеяться, хотя надежда казалась невозможной, ее съел темный монстр.
Ада подошла ко мне. Она села рядом и спрятала лицо в ладонях. Я потирал ее спину, не зная, был ли смысл успокаивать ее. Вряд ли она успокоилась бы.
— На что похоже? — спросил я.
Она пожала плечами.
— Ничего слишком плохого. Я не слышу Перри, только Роман и Берд что-то скандируют.
Я кивнул, радуясь, что хуже не стало. Я выудил «Никоретте» из кармана и бросил в рот последние две подушечки, жевал их так, словно это могло сохранить мой разум.
Мы почти не говорили. Было нечего говорить. Разговоры казались тщетными. Думать казалось бесполезно. Я просто смотрел поверх ее светлой головы на дырявую дверь, за который виднелся бесконечный задний двор в холмах пыли и света. Вчера я ел пиццу в Ребеккой, думал, что больше не увижу Перри. Теперь я был с ней, но ее душа была далеко. Так было не честно. Это было сложно. Мы столько боролись сами и друг с другом, но все еще не исправили всего. Мы все еще были ужасно изломаны, и Перри казалась не подлежащей ремонту.
Казалось, прошла вечность, и Роман открыл дверь и высунул голову.
— Можете вернуться, — сказал он и ушел внутрь.
Мы с Адой переглянулись с тревогой и встали. Комната теперь была темной, шторы были задвинуты, пахло ароматным дымом.
Ада закашлялась и помахала рукой перед лицом.
Но Роман был быстрым.
— Нет, — он схватил руку Ады. — Не двигай его. Это нам помогает. Дыши им. Это поможет вас очистить.
Я слушался, надеясь, что воздух с шалфеем и чем-то еще будет работать как сигарета. Я мог бы убить сейчас за одну.
Он закрыл дверь за нами и сказал нам встать в изножье кровати. Мы осторожно подошли к Перри, а он встал с другой стороны от нее. Она выглядела не хуже, чем раньше, но и не лучше.
Роман смотрел на Перри, когда сказал нам:
— Расскажите, как все это началось.
