— Хорошо. Я могу идти? — между делом поинтересовалась, уже разворачиваясь и направляясь в свою комнату. Но у мамы были другие планы на вечер.
— Нет, подожди, мы тут тортик купили, так что сейчас будем пить чай и знакомиться ближе, — слишком миролюбиво поставила в известность родительница.
— У меня настроения никакого нет, я не хочу чай, — вяло начала отмазываться от скучных посиделок и рассказов о былом времени.
— Тогда просто посиди с нами.
Доказывать что-то и говорить, будто жить не хочется из-за своей глупости, я не собиралась, поэтому поплелась на кухню, уселась на своё любимое место у окна и принялась ждать, пока начнётся беседа. Мать нарочито медленно доставала чашки, смеялась и пыталась шутить (хотя все её шутки были такими плоскими, что тетрадные листы завидовали). Этот её новый ухажер натянуто улыбался и пристально разглядывал меня, словно ребёнок, который изучал купленную только что неведомую игрушку.
— Как учишься, Алиса? На кого? — вдруг подал голос Александр.
— Заядлая троечница-экономист, — очень «оптимистично» ответила, пытаясь вспомнить что-то хорошее и светлое, так как взгляд мужчины не только настораживал, но и пугал.
— Не прибедняйся, детка, — покачала головой матушка. — Алиса учится исключительно на отлично, хотя многие преподаватели жалуются на её поведение.
— И что же ты такого делаешь, что все жалуются?
— Приношу наркотики и предлагаю всем желающим, — тихо буркнула и отвернулась к окну.
— Алиса просто слишком эмоциональная, — вновь встряла мать, — она грубит преподавателям и учащимся, пару раз даже в драках участвовала.
— Интересная ты личность, — удивился мужчина. — А почему такая внешность? Разве нельзя быть проще?
— Это чтоб всякие уроды видели меня за километр и убегали.
Видимо, родителю совершенно не понравились мои ответы, поэтому она перевела тему на что-то нейтральное, снова начала шутить, разливая по чашкам чай, потом попыталась вспомнить пару историй из моего детства.
— А ты, Алиса, всегда была такой угрюмой грубиянкой? — поинтересовался Александр.
— Нет, ну что ты! Она была замечательным ребёнком до 14 лет, а потом что-то изменилось в ней. Видимо, переходный возраст, — отвечала мать, а я в это время пялилась в окно на голубей, которые без всякого стеснения сидели на балконе и ковыряли хлеб.
— Я ведь психолог, могу помочь.
«Вот только этого мне не хватало! Он ещё и психолог! Ну, почему бы матери не найти какого-нибудь разнорабочего или банкира, а ещё лучше простого таксиста, чтоб смысл в психологии вообще не понимал,» — мысленно разорялась, но озвучивать всё не решилась. Настроения для перепалок не было совсем.
