Около двенадцати ночи я собиралась позвонить Артёму и спросить, как он добрался до дома и сделал ли это вообще. Но гордость не позволила шагнуть навстречу неприятностям и лишним домыслам с его стороны. В то же время оставить всё так, как есть, я не могла. Поэтому смыла вызывающий макияж, надела тёплую осеннюю куртку и отправилась на разведку. Улица встретила меня легким морозом и кучей застывших луж, прячущихся в темноте. По дороге проезжали редкие машины, издалека доносились крики пьяных людей, кажется, из клуба на соседней улице. Мир во дворе словно застыл, превратился в огромную глыбу льда. Это и к лучшему, свидетели мне ни к чему.
Я сидела на качелях рядом с домом Макарова и разглядывала ночное небо. Там справа, кажется, созвездие льва, а слева девы. Помню, в детстве папа частенько брал меня с собой на рыбалку для того, чтобы рассказать, как можно больше всего интересного. О древних мифах Китая и Греции, о языческих богах и мифических существах, о звёздах и выдуманных галактиках с их обитателями. Некоторые были с хоботами, как у слонов, и оранжевого цвета, у других вместо рук были два огромных щупальца серого цвета и спина покрыта перьями, у третьих вообще заячьи уши и красные клешни, а ещё огромные куриные крылья. Папа (фактически он являлся отчимом, но на самом деле я принимала его как самого настоящего отца) всегда старался мне угодить и сделать счастливее. И у него прекрасно получалось. В последний раз, когда удалось сделать вылазку на природу с ночёвкой, мы лежали у костра и смотрели на звёзды. Ночные светила всегда меня привлекали, манили своей красотой. Как раз тогда Борис рассказал про созвездие льва и девы, и эта информация отложилась в голове навсегда. Через неделю он собрал вещи и уехал в другую страну. Мать предполагала, что у него появилась другая женщина, лучше и моложе, которая не ест его мозг чайной ложечкой, но долго тешила себя надеждой на восстановление нашей семьи. Ничего не вышло. Перед отъездом папа сказал, что не уходил так долго лишь из-за меня, просто не хотел оставлять одну. После того, как весь мой привычный мир перевернулся с ног на голову, из яркого и красочного превратился в серый и нелюдимый, я была так зла на него. Что бросил и не захотел приехать, что не забрал с собой, не позвал. Было так противно…
Взгляд вдруг уловил зажёгшийся на кухне Макарова свет. Я была готова петь и плясать, ведь этот придурок всё же добрался до дома и теперь собрался есть, наверное. Но почти сразу свет погас. Наверное, всего лишь жажда замучила. Можно было со спокойной душой отправляться спать, как вдруг меня отвлёк знакомый голос.
