Теперь я свободна, теперь я одна.
Ты забрал мои страхи, унёс их с тобой.
Слеза испарилась, она не видна,
И нет ничего, ты украл мою боль.
Слегка старомодна, немного груба,
Иду против мира на памятный бой.
Нет слёз, видно плакать уже не судьба,
И нет ничего, ты забрал мои чувства с собой.
Петь приходилось достаточно тихо, но с надрывом, выплескивая все чувства и освобождаясь от некого камня на душе. Будто бы стало легче. Появлялась некая иллюзия, что всё хорошо, что я действительно была несчастно влюблена, а теперь освободилась от обременительных отношений. Чувствовала это каждой частичкой своей души и представляла, как ухожу от какого-нибудь красивого парня, а он… нет, не умоляет остаться, а просто не даёт уйти. Это, конечно же, в идеале. На самом деле я уходила, гордо вскинув подбородок, но при этом опустив плечи и бормоча различного рода ругательства, а парень, тот, что представлялся мне рыцарем на белом коне, кричал бы на всю улицу, какая же я стерва и уродина, насколько я тупа и некрасива, насколько бездарна и беспомощна. Больно было бы слышать такие слова, зато это более правдоподобный вариант, нежели первая сказка. Хотя эмоций от представления первого варианта всегда испытывалось больше, чем от второго.
Только завершила свое мини-выступление, пробежав еще пару раз по струнам, и вздохнула, как из зрительного зала послышались скудные аплодисменты.
На ступенях стояла Светка Железнова. Тёмно-рыжие волосы до лопаток выстрижены модным когда-то каскадом, прямой аккуратный нос, загорелая кожа, чуть раскосые карие глаза, пухлые губы, размер груди не меньше третьего, стройная и желанная, отличница из другой группы, активистка, «красавица, комсомолка» и просто умница. Так мог бы описать эту пай-девочку каждый, встретившийся в университете человек. Я являлась полной противоположностью Светки: кожа светлая (хотя некоторые черты лица даже похожи), грудь второго размера (сказано с огромной натяжкой), рост совсем не модельный, слегка худовата, популярностью у противоположного пола совсем не пользуюсь, в семь цветов радуги не крашусь (впрочем, и она косметикой особо не злоупотребляла), платья, юбочки-мини и облегающие кофточки с большим вырезом тоже не ношу. Лично мне она ни капли не нравилась, слишком уж правильная, строила из себя постоянно девочку-колокольчик, а на самом деле кактус, у которого на иглах цветные бумажные листики. Это всё мишура.
— Чего тебе? — грубо спросила, ловко вскакивая с пола и отряхивая невидимую грязь со штанов. «Главное, не паниковать, она же не стукачка, чтоб рассказывать всё моей матери…» — мысленно уговаривала себя, что всё нормально. Девушка в ответ раскрыла рот от удивления, указывая обеими ладонями на меня, изумлённые карие глаза излучали какой-то особый внутренний свет.
