Воспоминания нахлынули так сильно, что я не заметила своих слёз, уже пару минут стекающих на подушку. Та маленькая девочка, которая всегда жила во мне и радовалась каждому мгновению, каждой мелочи, умерла в тот момент, когда Глеб снова притащил меня к себе на квартиру и привязал к батарее. Крики, истерики и мольбы не действовали на мучителя, который готовился сделать меня полностью своей.
От грустных мыслей отвлек телефон, вибрирующий где-то в сумке. Я не сразу смогла найти его, а когда нашла, то не поняла, кто мог звонить в такое время с незнакомого номера. Неужели, Глеб? На свой страх и риск подняла трубку.
— Света, — раздался знакомый голос.
— Да, Стас, это я, — облегченно вздохнула.
— Ты куда пропала? Я даже не проводил тебя до дома. Нормально добралась? Тебя этот недоразвитый больше не трогал? — обеспокоенно осыпал вопросами.
— Всё хорошо, никто никого не трогал и даже не покушался.
— Тебе повезло пройти незамеченной?
— Да, — согласилась. А что врать, если всё так и есть.
— Тогда я пока что спокоен. Надо было всё же начистить рожу этому петуху, — воинственно воскликнул. — Я ведь был тогда молодцом?
— О да, — улыбалась сквозь слезы. — Ты бы его сто процентов порвал.
— Так и знал!
— Зачем звонишь, Стас?
— Просто соскучился, — ответил парень и замолчал на пару секунд. — Хотя тебе это знать было не обязательно. Язык мой — враг мой.
— Не нужно, — прошептала, сглатывая подступивший к горлу комок.
— Что?
— Не нужно скучать, пожалуйста.
Я сбросила вызов, разделась и легла на кровать, всматриваясь в экран телефона и повторяя про себя мантру: «Перезвони. Перезвони. Ну же, перезвони!». Телефон в руках снова начал жужжать, а я счастливо улыбалась.
Алиса
Мы около часа прогоняли песню, до ужаса депрессивную и унылую, которая мне не нравилась. Уж не знаю, что творилось на душе у Артема, но он спокойно пел и делал вид, будто все нормально.
— Я для тебя серый пасмурный дождь,
Я для тебя сильный шквалистый ветер.
Ты вместе с ним, уже и не ждёшь,
Теперь я один на огромной планете…
И сотнями слёз разбиваясь о крыши,
Ломая преграды, к тебе приближаюсь,
Кричу, разрываюсь, а ты и не слышишь…
И падаю я, сотней слёз разбиваюсь…
Он наконец закончил играть и сделал пару комментариев по поводу того, что ему почему-то никто не подпевает, хотя «ты, Лиса, точно петь умеешь». Макаров был прав, конечно, но эту ужасную песню я ни за что не стану исполнять. Светка со Стасом тоже хмурились. Всё бы ничего, но ведь вчера Артём играл мне весёлую песню совершенно другого характера! Что такое происходит? И зачем эти двое вообще приперлись, если просто сидят на кровати и молчат?
