Слава Богу, существуют еще спасатели, которые так же, как и я, считают, что ни одно животное не заслужило того, чтобы его выкинули словно мусор, – вне зависимости от того, из-за чего оно пострадало, будь то природа, случайность или человек. Эти люди обладают самой тонкой душой на свете, и они же самые сильные, потому что они вблизи видят, как люди оскорбляют, предают или даже мучают собак. Худшие стороны человеческой натуры предстают перед ними каждый день.
Когда видишь, как далеко может зайти человек в издевательствах над невинным беспомощным животным, начинаешь терять доверие ко всему человеческому виду. Добрые люди из «Сердец и хвостов» оплатили счета за лечение Розмари, собирая пожертвования, пока она еще проходила интенсивную терапию ожогов. Когда она начала выздоравливать, ее выписали из дома и отправили в приемную семью, где она должна была пройти долгий курс физического и психологического восстановления. Но вскоре возникло ощущение, что не только на ее теле, но и на ее сердце остались вечные рубцы, нанесенные ей людьми.
Розмари начала выказывать признаки агрессии почти сразу же, рыча и щерясь на работников, пытавшихся ей помочь. На прогулке с женщиной, которая взяла ее в семью, она напала на двух пожилых людей. Если бы она была не в компании людей опытных, посвятивших себя спасению животных, ее скорее всего бы усыпили. Но они знали, что она пережила, и хотели дать ей еще один шанс на жизнь, которую она заслуживала. И они принесли ее ко мне, ухватившись за последнюю надежду.
Розмари дала мне неоценимый урок прощения, который влияет на меня до сих пор.
«У людей, натравливающих одних животных на других, кишка тонка, чтобы полезть в драку самим. Они просто второсортные трусы».
Кливленд Эмори
Мне рассказали о Розмари, как о смертельно опасной собаке, но я мгновенно понял, что вся ее агрессия – это сто процентов страха. Розмари – собака с низким уровнем энергии, типичная собачела из хвоста стаи, у которой не было ни малейшего желания лезть в драку (еще одна причина, по которой она могла быть отвергнута устроителями боев бойцовых собак). Изучая ее покрытое шрамами тело, я увидел, что она не использовалась как собака для разведения – у нее не было щенков. А устроители собачьих боев обычно ищут доминантных самок для производства новых поколений собак.
Я дал Розмари время привыкнуть ко мне на ее собственных условиях, так я поступал со всеми новенькими. На первые несколько дней я изолировал ее от остальной стаи и просто подолгу сидел рядом с ней, не произнося ни слова, дожидаясь момента, когда она сама захочет потянуться ко мне. И в этот самый момент она подошла ко мне, лизнула щеку, затем вздохнула и положила голову мне на колени. Стало ясно, что настоящая Розмари по своей природе очень мягка и невероятно любвеобильна. Она нападала на людей, потому что привыкла к этому. В ее бойцовом прошлом люди были источником оскорблений и боли, поэтому она наносила превентивный удар. Она просто пыталась достать их раньше, чем они доберутся до нее. Вхождение в состав моей стаи – а в те времена она достигала сорока – пятидесяти собак – тоже помогло исцелению Розмари. Собакам нет дела, покрыта ли другая собака шрамами, лишилась ли она глаза или ноги. Они считывают только ее энергию, а Розмари, хотя и застенчивая поначалу, обладала теплыми мягкими манерами, которые стаей тут же были одобрены.
