Скорость тьмы [Истребитель] | страница 56

Он рассуждал, желая привлечь к рассуждению Ведеркина, добиться от него, если не слов, то движения бровей, несогласного выражения глаз. Но тот оставался безмятежным, будто не слышал оскорбительных рассуждений. Это сердило Мальтуса, зажигало его недобрым азартом.

— Мне кажется, Россия всеми своими достижениями обязана евреям, а неудачами и провалами — своим национальным лидерам. Евреи должны взять на себя перед миром ответственность за Россию. Они должны перекодировать русское сознание, сделать лоботомию, чтобы русские забыли раз и навсегда о своем «особом пути» и стали, как все остальные люди. Другие народы идут за евреями и добиваются громадных результатов в экономике, искусстве, науке. И только русские хотят придумать какой-то свой особенный «русский порох», «русский велосипед», «русский самолет».

Мальтус утонченно пытал Ведеркина, причинял ему боль, ожидая уловить на лице признак страдания, ненависть к мучителю, рывок отмщения. Но Ведеркин оставался неколебим, молча сносил боль, не подавал вида, что пыточный инструмент проникает все глубже в рану.

— Мне кажется, Россия ослабела настолько, что ей уже самой не подняться. Она должна обратиться к другим народам за помощью. И ей эту помощь окажут, если, конечно, она готова поделиться с миром своими ископаемыми, своими территориями, своими коммуникациями. И, разумеется, если она готова отказаться от своего «особого русского пути». Ты согласен? — Мальтус требовал от Ведеркина ответа. Требовал, чтобы тот либо вспылил и восстал против мучителя, либо сдался и попросил пощады, — Ты согласен?

— У меня, Владимир Генрихович, мысли о другом. Как бы так сделать, чтобы кто-нибудь невзначай не выстрелил в вас, или не приклеил к машине пластид. В этом моя задача, — спокойно ответил Ведеркин.

Мальтус умолк, чувствуя, что проиграл. Вокруг него во все стороны простиралась громадная, непознаваемая страна, дремотная и невыявленная, таящая в себе неведомые угрозы, — для мира и для него, Мальтуса. И одна из этих угроз, олицетворенная русским воином Ведеркиным, находилась сейчас в одном с ним салоне. И уж лучше не искушать судьбу, не играть с невзорвавшимся снарядом, не класть его в костер, не стучать по окисленному капсюлю молотком. Чувствуя, что проиграл, Мальтус раздраженно умолк. Вновь оживился только тогда, когда машина въехала во двор городского родильного дома.

Родильный дом был куплен Мальтусом у города в собственность. Сделка осуществлялась с согласия мэра, который получил от Мальтуса соответствующую благодарность. Приобретение родильного дома вызвало в городе бурный скандал, возмущение общественных организаций, всплески местной прессы. Но юридические проверки, которые неявно контролировал мэр, показали законность сделки. Мальтус рассказал газетчикам о благотворительном мотиве приобретения. О надбавках к медицинским зарплатам. О предполагаемом ремонте здания. О своем стремлении внести посильный вклад в национальный проект: «Детство». Шумиха мало помалу затихла, Мальтус снискал славу бескорыстного благотворителя и благодетеля.