Скорость тьмы [Истребитель] | страница 34

— И вот что я должен вам доложить, Юрий Данилович. Вам не следует ездить одному, без охраны. Шофер Николай прошел «курс телохранителя», и я за него отвечаю. Но я хотел бы приставить к вам «джип» с охраной. Тематика завода, двигатель «пятого поколения» — слишком лакомый кусок для спецслужб. Убежден, что в городе есть агентура. Чтобы остановить создание двигателя, они могут попытаться вывести вас из строя. Защищая вас, мы защищает национальные интересы России. Дайте согласие на эскорт охраны.

— Ты слишком мнителен, Федор Иванович. Не стану разъезжать по городу, как Премьер министр. Наш враг — водка, наркотики и игровые автоматы, которые сильнее любого террориста. Я не могу запретить Мальтусу и мэру растлевать и губить народ. Я могу противопоставить им созидательную работу завода, которая вовлекает в себя людей и вырывает из черных объятий. Наш двигатель притягивает к себе все творческие и здоровые силы. Борьба за Россию, как видишь, проходит не только за ее пределами, на международной арене, но и внутри. На улицах, в семьях, в Кремле, в Правительстве. Либо нас всех накроет черное облако, либо мы прорвемся, и наш самолет взмоет к солнцу.

— Но он взлетит, Юрий Данилович? Он взлетит? — Опаленное войной лицо подполковника, красное от студеных бурь, багровое от смертельного зноя, обрело наивное, верящее выражение. Такое лицо бывает у богомольца, стремящегося к удаленной святыни. — Его не собьют на взлете, Юрий Данилович?

Ратников слышал этот молитвенный зов, угадывал страстное вымаливание, в котором испытывалась вера, растянутое на годы ожидание, жертвенное терпение. Морковников, связав с заводом судьбу, отдавал «общему делу» все без остатка силы. Продолжал свою войну. Сражение за страну продолжалось. Россию поглощала тьма, обступала беда, и список солдат, убитых под Бамутом, продлевала череда невосполнимых потерь. Умирали города и деревни, иссякала народная воля, затмевались смыслы, вставало мутное, безнадежное будущее с мерцающими вспышками роковой и последней войны. Ратников был для этого преданного офицера не просто командиром и начальником производства, но светочем и учителем. Учил теории Русской Победы, которая воплощалась в бесподобном самолете.

— Он взлетит, Федор Иванович, взлетит обязательно. Ведь его поднимаем не только мы с тобой. Вся России желает ему взлета. Таких людей множество. Пусть не все делают двигатель. Добрый поступок, помощь товарищу, сердечное слово — все складывается в «общее дело». Это и есть наше русское небо, куда взлетит самолет. Ты, главное, верь, Федор Иванович, а вера штурмует небо.