. Людовик IX (занимая место между дедом Филиппом Августом и внуком Филиппом Красивым, которых историки почтили большим вниманием) оказывается, как ни странно, «самым непознанным из великих королей средневековой Франции». В двух новейших работах, одна из которых написана американцем У. Ч. Джорданом, а другая — французом Ж. Ришаром, он одержим одной идеей — его непреодолимо влекло в крестовый поход, его манила Святая земля. Мне же Людовик Святой представляется фигурой более сложной; его 44-летнее правление знало столь различные периоды, а время его жизни было таким бурным, что едва ли к нему применимо понятие «апогея» Средневековья, каковым его порой величают.
Впрочем, не ХIII век является предметом данного исследования. Разумеется, мы с ним встретимся, ибо Людовик жил именно в то столетие, и из него сотканы его жизнь и деяния. Но в данной книге речь идет прежде всего о человеке, а о времени его жизни лишь постольку, поскольку оно позволяет пролить свет на этого человека. Моя тема — не «царствование Людовика Святого», не «Людовик Святой и его королевство», не «Людовик Святой и христианский мир» и не «Людовик Святой и его время», хотя мне приходится касаться и этих тем. Если рассуждения о святом короле порой заставляют меня вдаваться в детали и углубляться в различные сферы, то лишь потому, что в христианском мире Западной Европы он вместе с императором Фридрихом II был самым выдающимся политическим деятелем кульминационного ХIII века. Но если Фридрих II, в котором видят ныне одного из провозвестников государства Нового времени, остается обворожительным маргиналом на окраине культуры Средиземноморья[5], то Людовик IX занимает центральное место и в географическом, и в хронологическом, и в идеологическом отношении среди великих людей христианского мира XIII века. Отсюда — идея написать его биографию. Однако все не так просто.
Когда я решил (не сразу — на то потребовалось более десяти лет) составить вопросник о великом человеке средневековой Западной Европы и ответить на него жанром биографии, я представлял, как нелегка будет для меня эта задача, а учитывая то, в каком ключе я до сих пор занимался историей, что она может быть неразрешимой. Я не ошибся в том, что задача будет не из легких, но заблуждался по части ее неразрешимости.
Предвкушение мною трудностей на первый взгляд может показаться парадоксальным. За последние годы опубликовано великое множество биографий, ибо этот жанр вошел в моду; можно подумать, что речь идет о пустячном деле: собери документы (что, как правило, вполне возможно) да еще мало-мальски владей пером. Чувство неудовлетворенности, которое вселяли в меня эти сочинения, отличавшиеся неуместным психологизмом (или чересчур фамильярничающие с понятием ментальности, дабы играть на экзотике прошлого, не давая ему достоверного объяснения и не подходя к нему критически), голословные, поверхностные, зачастую анекдотические, заставило меня задуматься об особенностях жанра исторической биографии и о предъявляемых к нему требованиях. Таким образом, я не без содрогания понял: историческая биография — один из самых сложных жанров исторической науки.
