— Верно, господин хороший, не я. А ножичек, которым Акимку прирезали, вот, извольте ли видеть, — Крайнов осторожно положил нож в платке на стол. Голландец брезгливо поморщился, — признал я его. У нас таких отродясь не бывало.
— Почьему? — преодолевая отвращение, Ван Келлер наклонился к окровавленному оружию.
— А вот, смотрите: тоненький ножик, с ручкой серебряной. Я бы, пожалуй, и не знал, что таким делают, да случаем видал, как повар Гийом им рыбу разделывал. Его это нож, и привёз он его из самой Франции.
— Так-так, — мажордом застучал пальцами по столу.
— А может, он Акимку и того? — обрадовался Степан, что может указать на человека, к которому мало испытывает душевного расположения. О других он и думать не хотел, особенно о дочери родной. — Надо его допросить и под замок посадить!
— Под замок? — вздёрнул брови Ван Келлер, и глаза его вдруг блеснули. — Что ж, пожалуй. Нож его — не отвертится!
Приведенный в кабинет здоровым гвардейцем француз выражал своё возмущение на трёх языках, в том числе, ругаясь самыми бранными словами на русском. Предъявленный нож повар опознал, согласился, что принадлежит ему, но отрицал, брызгая слюной, что общался тайно с Акимом Зотовым, что впустил его ночью в подвал и, тем более, что убил названного Зотова.
— Нож могли у меня просто взять! — привёл последний довод разгорячённый Гийом.
— Вот как? — Ван Келлер растянул губы в улыбке, но глаза его оставались серьёзны. — На вашей кухне что твориться? Кто угодно может зайти, да?
— Нет, не кто угодно! Не кто угодно! — бушевал повар. — Но всё же заходят. Я не могу вспомнить, кто мог взять нож.
— А вот посидите под арестом в своих покоях, может, и вспомните. — мажордом призвал гвардейца, приказал запереть француза в его апартаментах и поставить стражу за дверью и под окном.
— Я никого не убивал! Не мог убить! — долго разносились крики разъярённого Гийома по дворцу.
— Он зарезал Акимку, — уверенно заявил Степан голландцу, — не знаю — зачем, но чувствую — он. Увёртливый французик! И в сговор вошёл, чтобы навести вора на княжеское добро — вон всего сколько! — солдат махнул рукой, описав круг, в который попали и часы дорогие, и подсвечники чистого серебра, и иные безделушки, коих было у Светлейшего в неисчислимом количестве.
— Сие возможно, да, — вздохнул Ван Келлер, задумчиво глядя в окно.
Его размышления прервал один из стражников, который доложил, что возле ограды в саду нашли присыпанный снегом короб, в котором носят товар.
