Когда свет от свечи мажордома добавился к тусклому оконному, Степан вздрогнул и схватил голландца за локоть.
— Это же Аким Зотов! Тот самый торговец!
— Ну, вот, наконьец, я увидьел сего молодца, — поморщившись, мажордом освободился от мощной хватки Крайнова.
— Выходит, Акимка вор и грабитель, — голос бывшего денщика дрожал от негодования.
Ван Келлер не ответил: он осматривал помещение. В углу, ближнем к окну, стоял чурбан, на котором, если требовалось, разрубали поленья. Но сейчас на нём лежал аккуратно свернутый тулуп. Голландец перевёл взгляд на тело Акима — коробейник был в рубахе. Указав пальцем на тулуп, мажордом повернулся к Степану.
— Ага, его тулупчик, Акимки, — кивнул солдат, истолковав движение Ван Келлера по-своему.
— И что же? — от сурового взгляда главы меншиковской челяди, казалось, невозможно скрыться даже в темноте.
— Значит это, сударь, что вор и разбойник Аким Зотов забрался ночью в подвал через окно и… — он замолчал и внезапно понял, что хотел сказать настырный голландец, — Нет, этого не может быть! — выкрикнул он, но неуверенно, со страхом, понимая в душе, что прав, прав чёртов иноземец.
Ван Келлер подошёл к двери и громко крикнул:
— Начальника стражи ко мне! Немьедленно!
После подошёл к телу погибшего коробейника.
— Вот что, герр Крайнов, вы ведь имьели дела с ранами. Надобно нож достать и поньять, откуда он, чей, так?
Как во сне Степан выдернул нож и положил его в свой носовой платок, подаренный дочкой на Рождество. Эх, жаль, славная вещица, Катюха старалась, вышивала!
Следующие полчаса Степан пытался привести свои мысли в порядок, но крем уха слышал, как Ван Келлер холодно общался с начальником стражи, который поначалу-то ерепенился, но, увидев труп Зотова, сник и согласился выполнить указания мажордома, вторгшегося не в свой огород. А приказал мажордом следующее: закрыть все двери и ворота, из дворца никого не выпускать, оцепить весь периметр, обыскать всё: каждый уголок сада и улицы вдоль ограды.
Князь как уехал с вечера, так и не вернулся, и никто не ведал, когда же хозяин вернётся домой. Княгиня с сестрой гостили у императрицы. Дело со смертью коробейника требовало вмешательства «расправной палаты», как называли по сию пору только что созданную канцелярию, о которой в народе никто ещё ничего не знал — указ вышел аккурат после Святок. Голландец и начальник стражи пришли к единому мнению: без князя никаких чужих людей во дворец не допускать, ждать его указаний. Но и самим покамест кое-что предпринять необходимо.
