, который, как сообщала реклама, разрешил все мировые проблемы.
«Триумф Республики». И всё прочее.
Мальчик осторожно осмотрелся, чтобы оценить обстановку. Он собирался сидеть в кафе по крайней мере пока не восстановит дыхание. И тут его взгляд зацепился за что-то блестящее. Какой-то предмет на полу. Хромой, нагнувшись, увидел драгоценную брошь в форме кометы. Некоторое время он смотрел на нее, потом тихонько сунул в карман.
Тем временем стражи порядка во весь дух промчались мимо бара. Не останавливаясь. Мальчик задержал дыхание. Потом медленно выдохнул. Его рука нащупала в кармане не только брошь, но и часы, украденные пару минут назад у страшного пассажира фиакра. От одного лишь воспоминания об этом монстре Хромой сжался.
– Быстрей! Быстрей! Спускайтесь! Давай сюда!
Пьер помог Хромому перекинуть негнущуюся ногу через подоконник.
Стояла ночь. Они с трудом различали слабый свет газовых фонарей на другой стороне двора. Им надо было выбраться наружу. Как можно скорей.
Шепотом Пьер пытался успокоить мальчика, боявшегося высоты.
– Держись крепче. Всё будет хорошо. Одна рука. Потом вторая. Просто скользи вниз.
Хромой смотрел на него круглыми от ужаса глазами и не двигался с места.
– Заика уже там. Он тебя поймает. Тут меньше этажа. Ты почти спустился.
Пьер был самым старшим. Так что это входило в его обязанности: убеждать и успокаивать. К тому же он нуждался в них, чтобы совершить побег. Хромой стал спускаться, судорожно цепляясь за веревку, сделанную из связанной между собой одежды. Грубые узлы мешали ему. Но он не решался даже на секунду разжать пальцы, чтобы схватиться за следующий отрезок самодельного каната. Боялся, что сорвется.
Весь день они проходили, натянув на себя несколько слоев одежды, чтобы ночью снять их и сделать веревку для спуска. Побег, свобода, мир за стенами интерната. Всё это было так близко, что сердца их замирали от радости.
Заика поймал Хромого. Следом лез Сопля, не преминувший пробормотать:
– Очень надеюсь, что мы не пожалеем о том, что делаем.
Но это были лишь слова. Жизнь в интернате давно сделалась для них невыносимой. Они задыхались и жаждали приключений. И больше не желали сидеть взаперти, как пленники, и день за днем зубрить никому не нужные уроки. Они хотели сами решать, как им жить.
Когда Сопля спустился, в окне появилась Спичка, подталкивающая хнычущую Мари.
– Говорю тебе, без нее я никуда не пойду! – заявила она Пьеру.
Тот нахмурился и сжал челюсти. Времени на споры не было. Одним человеком больше, одним меньше – какая разница. Скоро уже их хватятся, поднимут тревогу, и директор по кличке Лишай начнет рыскать по всему интернату. От этого человека-ищейки они бежали в первую очередь – от его приказов, правил, наказаний и постоянного надзора.
