Вообще прав Борька. Дыра здесь. На весь поселок всего один магазин, где вместе с рыбацкими сапогами и проолифленными куртками, телогрейками и ватными штанами продают каменную колбасу, консервы и шампанское. В другом углу магазина куча соли. Тут же продают керосин в разлив и спички. На прилавке рядом — часы, пуговицы, топоры, нитки и огнетушитель. Огнетушитель, конечно, не продается.
Есть еще клуб. Это большой деревянный сарай, заштукатуренный и побеленный; раньше здесь рыбачки неводы шили, а теперь вот клуб — через день кино и танцы. Танцуют одетые, лихо топают сапогами.
— Куда деть сегодняшний вечер? — вздыхает Борис. — В клуб я не пойду… — Помолчав, добавляет: — И это первый день на берегу.
— Пойдем гуся есть.
— Гуся? Где?
— Не знаю еще.
— Посмотри! — приподнялся он. — Кажется, мережи идут? Уж не за нами ли?
На сопку поднимаются двое ребят. Одинакового примерно роста, краснощекие, быстроглазые, хитрые насквозь. У одного лицо круглое, у другого — продолговатое, у одного нос пуговкой, у другого — вытянутый. Один говорит редко, с раздумьями, другой строчит скороговоркой. Это Мишка с Васькой, наши матросы, неразлучные друзья. Они из одной деревни. А «мережами» их прозвал боцман: как-то Васька рассказывал, как у них под Рязанью карасей ловят мережами. С тех пор и пошло — мережи.
Друзья загребают широченными штанами снег, коверкотовые пальто с каракулевыми воротниками волочатся по снегу. Каракулевые шапки сдвинуты набекрень.
— Слышали новость? — говорит Васька, отдуваясь.
— В чем дело?
— В море идем, — говорит Мишка.
— Как в море? — удивился Борис.
— А так: на две недели выгоняют минтай ловить. Мы с Мишкой уже домой собрались…
— Уже и по́льта покупили, — перебивает своего друга Мишка, любуясь рукавом своего пальто.
— …а в конторе расчета не дают, — продолжает Василий, — говорят, приходите через две недели после рейса.
— Только щас из конторы, — добавил Мишка.
— Какой минтай, какое море? — вспыхивает Борис. — Мы ведь в ремонт становимся.
— Начальству виднее, — вздохнул Васька, — им план давай, а тут хучь пропади.
— В этом-то году с селедочкой-то прогар, план-то не взяли, — опять перебивает своего дружка Михаил, — вот на минтае и хотят выехать. Во как!
— У нас же течь в ахтерпике, сальниковую набивку срочнейше менять надо…
Спускаемся с сопки. Настроение — хуже некуда. Море сейчас плохое: штормы, снегопады, обледенения. Когда задует «северняк», или, как говорят моряки, «норд», ванты и борта обрастают толстой коркой льда, брашпиль превращается в сплошную глыбу, а шпигаты закупориваются и задерживают сток воды с палубы. Лед надо скалывать, занятие — не из приятных. У «Онгудая» к тому же течь — механики последние недели в рейсе не вылазили из ахтерпика, все подбивали сальник.
