— Этот джентльмен настойчиво пытается пройти в салон первого класса. Он говорит, что знаком с вами.
— Ну разумеется, мы знакомы друг с другом, — сказал я, помахал рукой и крикнул: — Хэлло!
— Хэлло! — крикнул в ответ американец и помахал партитурой Девятой симфонии Бетховена.
Американец приблизился ко мне.
— Вы тоже летите этим рейсом? — задал я невинный вопрос, соблюдая конспирацию.
— О да! Я наблюдал за вами издали, хотел поздороваться, но стюард не пустил меня в салон первого класса, ссылаясь на строгие правила и небезызвестную чопорность немцев.
— Международные правила, сэр, — вежливо возразил стюард. — Весьма сожалею, — обратился он ко мне. — Мы действительно вынуждены считаться с действующими инструкциями, но если вы знакомы…
— Кстати, господа, нам вскоре предстоит посадка, — вмешалась в разговор стюардесса.
Молодой американец весело подмигнул ей.
— В таком случае, позвольте мне побеседовать с моим другом в оставшееся до посадки время. Искренне сожалею, что причинил вам беспокойство, — обратился американец к стюарду. — Я лечу только до Рима. Через несколько минут я избавлю вас от своего присутствия.
— Все в порядке, сэр, — ответил стюард. — Прошу меня извинить, но правила…
— Конечно, — согласился американец. — Как бы мы обходились без правил. Ну что ж, благодарю вас. Весьма и весьма признателен вам. — Американец сел рядом со мной.
— Ну, наконец-то, — облегченно вздохнул я, когда сотрудник «Ассошиэйтед пресс сервис» вручил мне партитуру Девятой симфонии Бетховена.
— Слишком много проклятых египтян летят этим рейсом. Мне пришлось долго ждать. Я вынужден был сесть в салон туристского класса, ибо салон первого класса пустовал.
— Вы наблюдали за мной в Каире?
— Конечно, — улыбнулся он. — Я ведь должен был убедиться в том, что вы благополучно покинули отель. А в дальнейшем у вас не было недоразумений?
— Нет, — ответил я. У меня слегка закружилась голова. Удача! Мне снова сопутствовала удача. Я поспешно открыл старую партитуру, хотя проверять ее, собственно, не было никакой необходимости.
Американец смотрел в газету, а я машинально изучал партитуру. Четвертая часть. Строка «Все люди будут братьями тогда» отсутствовала в хорале. Да, это был именно мой экземпляр.
— О’кей? — спросил американец.
— О’кей, — ответил я.
Стюардесса обратилась к пассажирам с просьбой пристегнуть ремни и прекратить курение.
Я положил перед американцем свой саквояж.
— А это под вашу ответственность, — сказал я.
