Внезапно будто дуновение ветра прошло по строю. Так бывает всегда, когда перед солдатами появляется старший командир. Полковник Чайка вышел из дверей комендатуры. Строй замер.
Высокий, по-юношески тонкий лейтенант Кротов приложил руку к козырьку, подошёл, чётко отбивая шаг, к полковнику и звонко отрапортовал.
— Здравствуйте, товарищи! — негромко сказал Чайка.
— Здравия желаем, товарищ полковник! — прогремело в ответ.
Полковник пошёл вдоль строя. Он двигался легко и свободно, стройный, широкоплечий, в гимнастёрке, туго затянутой ремнём. Шаг его был нетороплив и уверен. Вот он дошёл до Кривоноса и добродушно усмехнулся, заметив, как тщательно расчесал сегодня сержант свои пышные усы.
Потом полковник вернулся к середине шеренги, остановился, ещё раз скользнул взглядом по лицам и заговорил:
— Товарищи, помните, что вы являетесь представителями великой советской державы. Вы обязаны всем своим поведением, всеми своими поступками показывать местному населению, что такое воин Советской Армии.
Голос полковника звучал торжественно, хотя говорил он совсем просто, хорошо зная, что слова его найдут отклик в солдатских сердцах.
— Перед вами могут возникнуть трудные вопросы, — сделав небольшую паузу, продолжал полковник. — Зачастую на них не сразу найдёшь ответ. Вы можете попасть в такие условия, когда необходимо самостоятельно, без помощи командира, принять ответственное решение. Я надеюсь, что вы всегда будете действовать так, как надлежит сынам страны социализма.
Потом полковник Чайка задал солдатам несколько вопросов, чтобы проверить, насколько они уяснили себе порядок патрулирования и организацию связи с комендатурой. При этом больше всего волновался лейтенант Кротов, который с беспокойством слушал, как отвечают бойцы.
Но патрульные знали свои обязанности назубок, и лейтенант мог не беспокоиться.
— Желаю успеха, товарищи! — закончил полковник.
Патрули вышли в город.
Сержант Кривонос и рядовой Гончаров патрулировали в паре. Когда они вышли со двора комендатуры, ещё только начинало смеркаться. Стояли длинные, летние дни, и темнело поздно. Однако на улицах уже не было ни души.
Не торопясь, размеренным шагом, двигались патрульные по затихшим, опустевшим улицам. Квартал за кварталом проходили Кривонос и Гончаров. Всюду царило полное спокойствие.
От маленькой речушки, весело шумевшей под высокими мостами, потянуло ночной прохладой. Звёзды, ещё несмелые, неяркие, показались на небе. Над горами сгущалась темнота, и от этого даже знакомые закоулки приобретали таинственность. Потом зажглись фонари, и на асфальт легли узорчатые тени деревьев.
