Я перевел охоту за преступником в более знакомое и перспективное место.
На следующей неделе после того, как мы начали расследование, в виргинском Ричмонде должна была пройти одна из крупнейших в стране ярмарок для коллекционеров предметов Гражданской войны — Great Southern Weapons Fair. Я сам увлекался этой темой, бывал на ярмарке три или четыре раза за несколько лет и знал, что почти все серьезные торговцы на Восточном побережье будут там. На этот раз я взял с собой специального агента Майкла Томпсона, и, как и следовало ожидать, мы встретили видного пенсильванского историка и торговца Брюса Базелона, автора книги о наградных саблях. Я рассказал ему о пропаже. «Забавно, что вы об этом упомянули», — ответил Базелон и поведал нам историю, которую слышал от одного торговца из района Поконо. Тот говорил, что к нему в магазин пришел какой-то человек и показал фотографию наградной сабли, которую хотел продать. Торговец позвонил Базелону, решив, что сабля должна быть в фондах Пенсильванского исторического общества.
Я позвонил тому торговцу. Он подтвердил историю и, порывшись в старой адресной книге, отыскал там того самого любителя из Филадельфии, который пытался продать ему саблю. Его звали Джордж Чизмазия.
Холодным утром за два дня до Рождества мы без предупреждения появились у Чизмазии на работе. Это был мужчина пятидесяти шести лет с обветренной светлой кожей, массивными челюстями, узкими карими глазами и аккуратно подстриженными седеющими усами и седыми волосами, которые зачесывал влево. Он был электриком, и начальник вызвал его с объекта. Чизмазия встретил нас оживленно.
— Чем могу помочь, ребята?
— Речь о расследовании по делу о пропаже реликвий Гражданской войны, — сказал я. — Джордж, мы хотим поговорить с вами о саблях.
Чизмазия посерел.
— Эрни вам рассказал, да?
Эрни был тем самым сторожем, единственным сотрудником музея, с которым я не поговорил.
Я бросил взгляд на Томпсона и соврал:
— Совершенно верно. Именно поэтому мы сюда и пришли.
— Так где сабли, Джордж? — поинтересовался Томпсон.
— У меня дома. Я вам их покажу.
Чизмазия жил с женой в скромном двухэтажном домике в Ратледже, рабочем пригороде в нескольких километрах к юго-западу от международного аэропорта Филадельфии. Приехав на место, мы пошли за ним на второй этаж. На двери в спальню было больше замков и систем сигнализации, чем в любом зале Пенсильванского исторического общества. Открывая ее, он сказал:
— Я называю эту комнату своим музеем.
