— Знаешь, почему ты потерпел неудачу, парень? — Скрипучий голос звучал так, словно палкой провели по спекшейся от засухи земле; шишковатый палец ткнул в трупик в кружевной шелковой манжетке. — Животная натура. Упорная животная натура. Она всегда возвращается. Сколько бы плоти ты ни срезал или как бы ее ни модифицировал, нельзя изменить душу. — Старик сжал кибернетическую руку, и из ее суставов вылетели искры. Металлический перст больно вонзился ему в грудь. — Так что, в конечном итоге, важна лишь душа.
Мальчик, которым когда-то был Фабий, кивнул; даже в столь юном возрасте он видел мудрость в словах наставника. То был хороший урок. И, как выяснилось, последний. На другой день Фабий покинул родную обитель, чтобы присоединиться к крестовому походу детей, следующему в земли не то чтобы самые святые, но те, где собирали десятину плотью. В новую жизнь. В те края, что впоследствии станут ассоциироваться с III легионом. Туда, где уроки старика весьма пригодились.
И пригождаются до сих пор.
Затем старик, пространство и сам Фабий начали исчезать. Тупая боль переросла в острую. Он коснулся лица, и пальцы его покраснели.
— Ну наконец-то, — проворчал Байл.
Образы прошлого рассеялись, и Фабию предстал нависший над ним больной и сгорбленный уродец. Явно не самое приятное зрелище при пробуждении — и вдобавок совсем не то, что он рассчитывал увидеть.
— Я же просил не стоять ко мне так близко, Хораг. Особенно когда у меня открытые раны.
— Мои извинения, старший апотекарий. Просто ваши черты лица завораживают меня. — Хораг Синь отступил назад. Бледные, видавшие виды пластины его древнего тактического дредноутского доспеха типа «Катафрактарий» шуршали, как обвислая плоть. — И все же спящий просыпается, — прохрипел он; из треснувших клапанов и дырявых шлангов его шлема вырвались клубы фимиама. — Значит, мозг невредим. Все нейроны работают исправно, ведь так? — Снова сиплый вздох. — Хорошо, хорошо.
Хораг был одним из немногих выживших апотекариев XIV легиона. Последователи Нургла редко нуждались в каком-либо медицинском уходе, поэтому бывший Могильный Сторож оставил своих братьев и службу у Каласа Тифона и отправился в странствие по темным путям ради научно-исследовательских изысканий в составе консорциума Фабия Байла.
— Ты провел операцию, — неровным голосом произнес Фабий. — Ты, в одиночку? — Его проняла дрожь, едва он представил, как в черепе копались эти грязные пальцы. Кто знает, какие бактерии горбун ими занес.
