Риган, вторая дочь Лира, пришла в тенистый двор послушать шепот островных деревьев и переделать район благословения, укреплявший ее магию в Иннис Лире. Каждый алтарь был создан с использованием куска утеса, перенесенного ее собственными руками из уголков острова во всех четырех направлениях. Район благословения обосновался напротив рушащихся каменных стен с разрешения дуба, связанного тремя сезонами роста и спада. Магия проходила прямо сквозь сердцевину дуба, и его корни глубоко ныряли в островную скалу, чтобы слышать другие мощные деревья, передающие слова Риган и собирающие для нее проблемы, жалобы и надежды всех, кто еще говорил через ветер.
В эти дни было много жалоб, и хотя ее алтарное благословение должно было продержаться целый год, волшебство острова стало столь замкнутым, что Риган приходилось благословлять алтари каждый сезон. Она должна была жить около водных корней, но такие святые колодцы были запрещены, и принцессе приходилось полагаться на ведьму Белого леса для стабильного снабжения.
Переделка и благословение алтарей происходили после обеда, и Риган только что перешла к последнему алтарю на востоке, когда почувствовала мизинец на спине.
Молодая женщина замерла, сказав себе, что это игра ее воображения, и так и осталась на коленях перед восточным алтарем. Впрочем, язык деревьев не был для нее легок; все внимание Риган было сосредоточено на ее чреве – девушка едва дышала.
Риган не могла не заметить легкий приступ тошноты, она испытывала ее и раньше, и когда тошнота появилась, между бедер свернулся клубок, сильно напряженный и давящий.
Холодные темные руки принцессы задрожали. Она знала эту боль и как вести себя до того, как недуг пройдет.
Это удалось, но Риган ощущала движение от бедер и вверх по позвоночнику. Горячо, потом холодно, а теперь – жарко, и снова холодно и жарко.
– Нет, – прошипела Риган, сильно царапая ногтями каменный алтарь. Один треснул, и вновь возникла боль. У молодой женщины перехватило дыхание, и, словно сломанное ожерелье, оно все время тянуло ее вверх, вверх и вверх. Риган стучала зубами. Она в ярости обнажила их и заставляла себя дышать долго и медленно.
Это была она? Неужели такая неудача становилась симптомом разлома острова?
Любое животное может быть матерью. Их детки в гнездах, лачугах и скотном дворе. Только Риган не смогла присоединиться к ним.
Когда у Риган пошла очередная схватка, она закричала, оттолкнулась от алтаря и плотно прижалась к коленям. Девушка прошептала себе, что она была здоровой и нормальной, а главное, сильной, словно могла изменить положение вещей, приказав телу повиноваться ей.
