Старая фабрика была небольшая, но народу работало очень много. Работали стоя, паяли коробочки, заливали черной массой. Было настолько дымно и угарно, что я однажды пошла в туалет, упала без сознания и находилась там долго, потому что с нашей еды туалет почти не посещали. Только когда надзиратель обратил внимание, что меня нет на рабочем месте, начали искать. В лагерь меня несли на носилках французы все 17 километров. В сознание я пришла через сутки. Жена коменданта сделала мне укол, а когда я пришла в себя, дала выпить таблетку. Я была настолько слаба, что не поднималась две недели. Я благодарна жене коменданта: она спасла мне жизнь. Почему она это сделала? Не знаю. Может, жалела нас, девочек, вечно голодных, оборванных, изнуренных непосильной работой. Когда все уходили на работу, врач приходила ко мне каждый день и приносила стакан молока и граммов 300 белой булки. Если у меня падали крошки на постель, она тотчас их подбирала и все приговаривала по-немецки, прикладывая палец к губам, описывала круг рукой вокруг шеи. Тогда я сообразила, что никому не должна говорить, что она приносит мне поесть, что ее могут повесить за это. И я молчала. Надо сказать, что и комендант по сравнению с другими был не жестоким человеком. Когда, уже порядочно изодрав в кровь ноги в деревянных башмаках, мы начали у него просить другую обувь, он привез нам другие деревянные башмаки, но они изгибались в подошве, в них можно было ходить. В то время из нашего лагеря убежали две девушки, их, конечно, поймали вскоре, отправили в концлагерь. А начальника лагеря вместе с женой в наручниках вывели из дома, посадили в необычную черную машину. Больше мы их не видели.
Появился третий комендант — высокий, упитанный, с резиновой палкой на ремешке и с большой собакой. Он обращался с нами более жестко. Поднимал нас утром еще раньше, выстраивал в линейку, пересчитывал, и только тогда полицаи уводили нас строем на работу.
Нам давно не выдавали одежды. Зимой и летом носили одну и ту же одежду. Многие перешли на сшитую из мешков. Но вот однажды в 1944 году привезли несколько контейнеров одежды, выставили, комендант говорит: «Выбирайте, кому что подойдет». Мы открыли контейнеры и в ужасе оцепенели, даже дыхания не слышно. Все сразу поняли, откуда и чья эта одежда. Это была одежда сожженных в крематории, задушенных в газовых камерах людей. Никто из нас не смел пошевелиться. В полной тишине комендант обвел нас глазами и как гаркнет: «Взять одежду!» Нас заставили взять одежду, но смерть как будто подступила к нам совсем близко, ведь нас могла постигнуть участь погибших людей в любое время.
