В Наровле зверств больше было, потому что городок, народу больше проживало. Там евреев согнали на замерзший пруд. Заставили бить стекла на лед, разули их и гоняли, гоняли пока пруд не стал красным от крови. Других жителей сгоняли и заставляли смотреть на это. Евреев расстреляли.
Уже много десятков лет прошло с той поры, а все страшные картины так ярко встают перед глазами, и так же, как и тогда, ужас и боль в сердце. За год, что я провела на родной земле в военное время много горя, слез пришлось увидеть. Полицаи с немцами часто наезжали расстреливать партизанских связных, родных партизан. Полицаи бросали детей в колодцы, вешали детей. Или, когда ловили партизан, сгибали верхушки двух берез и привязывали партизана за ноги. Сгоняли всю деревню смотреть. Человека то отпускали, то поднимали, умирал он в страшных мучениях. Или загоняли людей в сарай, обливали бензином и поджигали. Кто пытался выскочить, добивали из пулемета. Партизанских отрядов в Белоруссии было много, и погибло тогда очень много людей.
Заканчивался 1941 год, когда немцы первый раз начали угонять молодежь в Германию. Прослышав об этом, мы — девочки, которые были всей молодежью в деревне, поразбегались по дальним деревушкам. Я убежала за 80 километров в Хойницкий район к сестре. Но душа болела за стариков-родителей, которые остались одни. Вернулась в Лиховню. Некоторое время было спокойно. А летом 1942 года снова начались угоны. И теперь уже нас, беглянок, предупредили, что если еще раз убежим, перестреляют родителей. Отвечал перед немцами за угон староста. Как же я его упрашивала оставить меня дома: «Корову отдам, все, что в хате есть, возьмите, только оставьте дома». Но он ответил: «Что нам захочется, мы и сами заберем, но если убежишь, на другой день родители будут висеть на дереве».
Угоняли нас, молоденьких шестнадцатилетних девочек, провожали всей деревней, плакали и прощались навсегда. В Наровле нас посадили в телячьи вагоны. В поезде было очень много девчат, так было тесно, что мы могли только стоять. Когда сильно уставали, то садились или ложились на ноги стоящим. Сутки ехали без единой остановки. И вот поезд останавливается в чистом поле. Открыли двери, велели выйти, оправиться. Вышли, видим — ряд пулеметчиков вдоль поезда, но после суточной езды не до стеснения было. А вдоль состава над нами летают два немецких самолета — сопровождение. Это потому, что, когда угоняли предыдущие партии в Германию, нашлось немало смельчаков, которые выламывали пол в вагонах и выпадали на шпалы, убегали.
