Но вот во сне Уильям сидел рядом с ним, и вместо праздничного костюма на нем были свободная рубашка и старые бриджи, а ноги были босыми.
— Идем купаться, Дэви, — возбужденно сверкнув глазами, сказал он.
Ах, эти глаза желтовато-зеленого оттенка, как у покрытой мхом коры букового дерева, на которое они любили взбираться.
— Нельзя. На мне воскресный костюм, — отозвался Дэвид.
— А вот и нет.
Дэвид опустил глаза. Действительно нет. Он был в судейской мантии. А обхватив голову руками, заметил, что и парик имел место. Почувствовав себя глупо, Дэвид его стянул. И тогда он уже не был мальчиком. Он стал мужчиной.
«Как и Уильям», — осознал он.
Рубашка с открытым горлом демонстрировала бледную кожу и темную растительность на груди. Плечи были широкими и мощными, бедра благодаря верховой езде мускулистыми. Уильям соблазнительно улыбнулся Дэвиду.
— Уильям...
Сердце от волнения и стыда перевернулось. Он желал Уильяма в том же смысле, в котором мужчина желает женщину. Это дурные эмоции. Особенно в отношении лучшего друга.
Уильям молча расстегнул пуговицы на бриджах Дэвида и, освободив изнывавший член, наклонился... Он что, собирался взять его в рот?
Стремясь направить друга к трофею, Дэвид бессильно опустил ладонь Уильяму на голову. Но вдруг все стало полнейшим фарсом, глупостью. Ухватиться за Уильяма никак не удавалось, он безостановочно толкался бедрами, бесплодно выискивая теплые влажные губы, что оказались совершенно неуловимыми. Проснувшись, Дэвид почти всхлипывал от разочарования, руки и ноги запутались в простынях.
Содрогаясь, он лежал и разглядывал потолок.
Уже давно он не размышлял об Уильяме — вплоть до этого дела с Йеном. Теперь же этой глубокой ночью он поймал себя на том, что вспоминал последнюю встречу с лучшим другом. В отцовской карете он покидал Мидлаудер и направлялся в Оксфорд. Когда карета проносилась мимо, Дэвид как раз работал на одном из отцовских полей. Он мельком заметил, что Уильям выглядывал из окна кареты, и, безумно размахивая руками, бросился бежать по дороге. Но не успел, карета уже исчезла вдалеке.
Мимолетно вспомнилась состоявшаяся неделей ранее предпоследняя встреча. В тот день отец почти отрекся от Дэвида. Из-за поцелуя.
Тот Уильям, что был во сне, попытался взять член Дэвида в рот, но вот настоящий Уильям не пытался никогда. Между ними не случалось ничего подобного, и неважно, что считал отец. Лишь несколько поцелуев. Если точнее, три. Три мучительных, душераздирающих поцелуя.
