Гунхильда покинула крепостную стену в ту же минуту, как механизм ворот пришел в движение. Я тоже не задержалась. Страх гнал меня прочь.
Едва войдя в главное здание, наткнулась на Руну. Женщина была бледнее пены на волнах и тряслась, словно припадочная. Но она вышла из комнаты, чтобы встретить меня. Вот это отвага.
Схватив за руку, Руна потянула меня к лестнице и вскоре привела в спальню.
— Переждем здесь, миледи Анна, — сказала она, подперев дверь креслом. Откуда в хрупком теле столько силы?
— Что переждем? — уточнила я.
— Захват крепости.
— Какой же это захват? Мы сами открыли ворота. Считай, сдались.
— Все так, — кивнула Руна. — Но наемники обязательно это отпразднуют.
— Звучит так, будто это не праздник, а оргия какая-то.
Рабыня передернула плечами. Живя в крепости, она повидала такие праздники, от того и не хотела в них участвовать. Я не возражала. Руне лучше знать, как вести себя в подобной ситуации.
Из окна в моей комнате было видно лишь море да поле, и я понятия не имела, что творится сейчас во внутреннем дворе. До слуха долетали отдаленные звуки: крики, лязг металла, обрывки песен, нетрезвые голоса. Пару раз в комнату пытались войти. Ломились в дверь словно быки, таранящие забор. Тогда мы с Руной хватались за руки и, зажмурившись, каждая молилась своему богу.
Нам посчастливилось — кресло выдержало. Трещало, гнулось, но не позволило двери открыться. Кому-то повезло меньше. Я слышала визг девиц, которых вытаскивали из комнат, и пьяный смех мужчин, довольных развлечением. Но со временем и то, и другое переходило в сладостные стоны. Не похоже, что кто-то остался в накладе.
Постепенно звуки стихали, отдалялись, сосредоточиваясь где-то под нами на первом этаже. И чем тише они звучали, тем сильнее я нервничала. Буквально сходила с ума от беспокойства за Ивара. Будучи не в состоянии усидеть на месте, нарезала круги по комнате. В итоге не выдержала — бросилась к двери, отодвигать кресло.
— Нет, миледи, не делайте этого, — Руна кинулась мне наперерез.
— Там мой сын, — сказала ей. — Ты должна понять.
Она поняла. Я видела это по глазам. Отступив, Руна понурила голову.
— Как уйду, снова подопри дверь, — велела я ей. — Не пускай никого кроме меня.
