Эти-то досужие сплетни помогли рабочий день скоротать быстрее обычного: в пустых разговорах время промелькнуло незаметно… И вот уже я поворачиваю ключ в двери родителей… вначале я ушла от них в шесть вечера, сказав, что "иду по делам", — мама загадочно улыбалась, видимо, бабушка ей намекнула на мое мифическое свидание, — потом я долго и упорно целый час гуляла по магазинам. На улице уже стемнело к семи часам, когда я вернулась в темный дом и начала обыск.
Вначале розыски мне никаких результатов не дали: вообще ничего я не нашла: ни паспортов, ни сберкнижки, ни метрики дяди Семёна, ни его военного билета, или что там у него имеется. Абсолютно ничего! Везде смотрела, где можно было. Ноль. Ни в ящике для белья, ни в карманов пиджаков и рубашек, ни в портмоне отчима, — лежавшего демонстративно на прикроватной тумбочке вместе с малой толикой денег, — ничего, пусто. Совсем я отчаялась… И в этот момент Матвей размявкался, заявил о своих естественных потребностях, пришлось идти за ним убирать кое-куда, — дело житейское… Неожиданно мне пришла нехорошая идея: заглянула я в одно мусорное ведро, — у нас их два: одно для "грязного" кухонного мусора и Матвейкиных "потребностей", другое — для "чистого", не скоропортящегося мусора типа прочитанных журналов, ненужных вещей, старых исписанных бумаг. Если "грязный" мусор мы каждый день выносим, то "чистый" мусор стоит по месяцу: иной раз из него журналы назад вытаскиваем, вновь читаем и снова в мусор кидаем.
И вот вздумалось мне туда залезть… зачем? — сама не знаю…
В ворохе ненужных бумаг и обрезков тканей, оставшихся от шитья нового сарафана для меня, ничего интересного не было, но я честно перевернула ведро вниз тормашками и принялась ворошить мусор. И нашла! Огрызок письма со штемпелем Котельниковского района Сталинградской области. Письмо было адресовано отчиму, причем именно на домашний адрес "родителей". Написано оно явно было человеком небольшой грамотности: почерк нечеткий, колеблющийся, с наклоном в разные стороны. Так пишут либо недоучки полные, либо… пьяницы глубокие! Скорее, верна последняя мысль, почему-то явилась мысль…
Письмо целиком не сохранилось, но из обрывков текста я поняла, что в ноябре некий Василий Герасимович уедет отдыхать в далёкий и ему "незнаемый" Железноводск, — волею судеб ему досталась путёвка в санаторий. Потому-то он и пишет это письмо на оставленный Семёном Васильевичем адрес, что в определенное число ноября не сможет по известной им обоим бумаге получить определённую законную сумму денег, причитающуюся отчиму. То есть Семёну Васильевичу придётся самолично явиться в ту организацию, в которой и осуществляется выплата ему денег, о чем некий Василий Герасимович его и уведомляет загодя… Заканчивалось письмо уверениями в почтении и пожеланиями здоровья, — в довольно грамотных выражениях, но совершенно невозможным почерком написанных, — явно человек — жуткий выпивоха…
